Виталий Мелентьев: Чeрный свет

– Мне даже думать об этом не хочется.

– А нужно! – неожиданно властно решил Юрий. – Если мы не додумаем сейчас, то от этого могут произойти другие неприятности.

– Какие еще неприятности?

– Суди сам. Космонавт, который сидел… вернее, умер возле пульта, пробыл на корабле сотни тысяч, а может, и миллионы лет. – Юрий помолчал и сказал значительно: – Ничто в мире не исчезает бесследно и ничто не возникает из ничего.

Вася с тревогой посмотрел на товарища.

– Ты думаешь, что на корабле зародились какие-нибудь невероятные формы жизни?

– А почему бы и нет – ведь за это время на Земле они зарождались.

– На Земле… На Земле все время менялись обстановка и условия. А в корабле, как в консервной банке, ничто не менялось.

Теперь задумался Юрий.

– Во всяком случае, нужно признать одно, – вздохнул Вася, – что мы не слишком предусмотрительные люди.

Юра засмеялся.

– Просто мы перетрусили. А теперь нужно вернуться и проверить, есть там что-нибудь или нет. А самое главное – закрыть все двери. Мало ли что оттуда может выползти.

Они вернулись на корабль, плотно закрыли все двери, что выходили в первый отсек, сели в машину и стали не спеша, с удовольствием осваивать пульт ее управления.

Она двигалась, она жила своей неясной жизнью. Она, кажется, просто жаждала подчиняться хоть какой-нибудь разумной воле.

Она была еще подхалимски покорна. Но по тому, с какой легкостью она выполняла все, что ей приказывали мальчишки, чувствовалось: в ней заложены огромные и еще неизведанные силы, и неизвестно еще, какие могут быть последствия, если машина эта начнет работать.

Но мальчишки не знали об этом и поэтому действовали смело и решительно. Казалось, что им все доступно и все понятно. Их усыпляла вкрадчивая покорность машины.

А тут еще Шарик перебрался на заднее сиденье, свернулся клубком и уснул. И это удивительно спокойное и почти домашнее поведение собаки еще более подбодрило Юрия.

Несколько неожиданно для себя он вдруг предложил:

– Слышь, давай немного прокатимся.

– На этой машине?

– А что? Мы же с тобой не такое видели. Замечаешь, она же слушается.

Совершенно непонятно стремление конструкторов создавать такие машины, которыми может управлять всякий, кто захочет. Все-таки в управлении техникой нужны какие-то барьеры для слишком самонадеянных и чересчур легкомысленных. Смелость, она тоже требуется не всегда. Иногда полезнее осмотрительность…

Обо всех этих правильных и мудрых вещах Вася подумать не успел, а может быть, и не сумел. И он легко, слишком легко согласился:

– Давай попробуем. А то, когда придут взрослые, они поставят машину под стеклянный колпак и нас к ней даже на пушечный выстрел не подпустят.

Юра кивнул и сразу стал серьезным и даже строгим. Он включил двигатель и нажал педаль подачи энергии.

Машина осталась верной себе – покорной и ласковой. Тихонечко тронулась с места, развернулась где нужно и стала как раз против дверей. И стала вовремя, потому что пройти в дверь она не могла. Но ведь недаром ребята осваивали ее столько времени и знали, как им показалось, каждую рукоятку и каждый тумблер.

Бойцов смело повернул одну из них, переключил тумблер, и с машиной произошли невероятные изменения. Собственно, невероятными они были с точки зрения всех, кто не был знаком ни с этой машиной, ни с техникой будущего. Просто в машине что-то произошло, и за несколько секунд она неуловимо изменила свои габариты, как бы «перестроилась» – стала узкой и длинной.

Бойцов возвратил тумблер в нормальное положение, повернул рукоятку – и превращение окончилось.

Машина осторожно приблизилась к открытому люку, несколько секунд словно принюхивалась или присматривалась к окружающему, а потом, смело, но несколько неуклюже клюнув носом, сползла на песок. Впервые, может быть, за многие века гусеницы под ней бодро крутились, и, должно быть, от этого плавность хода казалась необыкновенной – ни толчка, ни рывка мальчишки не ощутили.

Они вдосталь накатались по песчаному дну карьера. И тут высказался Вася:

– Послушай, а ведь, по идее, она же должна еще и летать.

Что ж, Васю Голубева можно было понять. Он, конечно, в свое время пережил необыкновенные приключения. Но в ходе всех этих приключений летать ему не довелось. Как-то не попадалось такой техники. А тут техника была под рукой, и не воспользоваться ею казалось просто невозможным. Даже неумным.