Джеймс Паттерсон - Школа выживания

— Смотрите, — женщина-агент встает со своего места, подходит к тарелке Ангела, поддевает вилкой кусочек ее яичницы и отправляет себе в рот.

Двое других агентов, следуя ее примеру, пробуют еду с трех других тарелок. В этот момент раздается стук в дверь, и еще один, самый младший агент, вносит пятый поднос, для меня. Отправив себе в рот кусок с моей тарелки, он ставит поднос на стол и спрашивает:

— Порядок?

Мы с интересом наблюдаем, не упадут ли они в конвульсиях под стол, не начнут ли задушенно давиться и хвататься за горло.

Нет. Как сидели, так и сидят себе и спокойно улыбаются.

— Порядок. Ребята, можете есть, — командую я наконец своей стае. И они с остервенением ирейзеров набрасываются на завтрак.

Газзи расправился с едой первым. Удивительно, что он не заглотнул все вместе с тарелкой и чашкой:

— А можно мне еще … два таких же подноса?

Дин немножко прибалдел, но кивнул и пошел отдавать указания принести добавку.

— Объясните нам, пожалуйста, как вы собираетесь нам помочь? — вежливо спрашиваю я. Я тоже ужасно голодная. Остановиться и разговаривать, когда передо мной стоит полная тарелка, неимоверно трудно. Но я очень стараюсь собой владеть.

— Мы ответим на все ваши вопросы, но нам тоже требуются ВАШИ ответы. Мы думаем, что разговор один на один будет более продуктивным — вам будет легче сосредоточиться. Если вы кончили завтракать, давайте пройдем вот сюда.

ФБРешник поднимается и открывает дверь у себя за спиной. За ней довольно большой конференц-зал, в котором без дела болтаются еще несколько агентов. Мы входим, и они сразу замолкают. Я протестую:

— Вы что, собираетесь нас разъединить? Мы на разные комнаты не согласны.

— Нет-нет. Все будете в одном помещении, только за разными столиками, — уверяет ФБРешная тетка.

Похоже, выбора у меня никакого нет. Я чуть не застонала. Когда мы последний раз спали? Не два ли дня назад мы драпали от белохалатников и ирейзеров через нью-йоркскую канализацию? А теперь Клык под ножом в операционной, а мы окружены бог знает какими людьми с непонятными темными намерениями. И я ума не приложу, как отсюда выбраться. Если, конечно, не бросить здесь Клыка одного. На что я, понятное дело, никогда не пойду.

Со вздохом отодвигаю тарелку и киваю своим:

— На допрос, так на допрос.

— Как тебя зовут, девочка?

— Ариель, — отвечает Ангел.

— Очень приятно, Ариель. Ты когда-нибудь слышала про человека по имени Джеб Батчелдер? — Агент протягивает ей фотографию. С нее Ангелу широко улыбается Джеб. Ей по-прежнему больно видеть его хорошо знакомое лицо.

— Нет.

— Гммм… Хорошо. А можешь мне сказать, какие у тебя отношения с Макс?

— Она моя сестра. Ну, понимаете, из-за миссионеров, наших родителей.

— Понятно. А откуда у тебя твоя собака?

— Я нашла его в парке. И подобрала.

Ангел поерзала на стуле, посмотрела в ту сторону, где Макс беседовала с теткой-агентшей, и подумала: «Хватит вопросов. Ариель, ты можешь идти».

Сидящий напротив нее агент отупело посмотрел в пространство, бессмысленно перелистал сделанные записи и сказал:

— Ммм… Думаю, на сей раз вопросов достаточно. Ариель, ты можешь идти.

— Спасибо, — Ангел слезла со стула, прищелкнула пальцами Тоталу, и он послушно засеменил за ней в сторонку.

— Как пишется твое имя?

— «Копетан», как «капитан корабля», — объясняет Газман, — а потом Террор, как «Т-Е-Р-О-Р».

Как ты думаешь, дорогой читатель, исправит ФБРовец Газзины орфографические ошибки или так оставит? Но мне, все равно, надо взять на заметку: выучить Газзи писать без ошибок.

— Значит, тебя зовут Капитан Террор?

— Так и зовут. — Газзи поерзал на стуле. Посмотрел, как Макс что-то тихо говорит своему агенту, и спросил: — А вы что, правда из ФБР?

Агент улыбнулся:

— Правда. Тебе сколько лет?

— Мне восемь. А вам?

Допрашивающий его дядька явно озадачился.

— Мда… для восьми-то лет ты высоковат будешь.

— Ага. Мы все высокие. И тощие. И едим много, когда, конечно, еда есть.

— Понятно… Скажи-ка ты мне, Капитан, ты когда-нибудь видел кого-нибудь, похожего вот на такое существо? — И он достает черно-белую фотографию с размытым изображением наполовину оволчившегося ирейзера.

— Ни фига себе рожа! Что это? — Голубые глаза Газмана округляются. — Нет, не видел. Никогда.

На этом агент, кажется, лишается дара речи.

— Ты слепой?

— Ага, — отвечает Игги, стараясь всем своим видом продемонстрировать скуку.