Ойзин Макганн - Сердце Абзалета

— Не переживай, — успокоил его Балкрет, решительно взмахивая лопатой, — откопаю я твои сапоги!

— Шабаш, — остановил его бригадир, — конец работе!

— О чем ты? — удивился рудокоп. — Или забыл, что мы не можем закончить, пока не отработаем норму?

— Засыпь эту яму, — распорядился бригадир. — Черт с ним, пусть все будет как было. Ты что, не понял? Парня чуть не засыпало заживо!

Обступив яму, рудокопы с изумлением наблюдали, как бурлящая в ней порода постепенно застывает, словно каждый осколок и песчинка прирастали точно на свое прежнее место.

Возвращаясь с городской ярмарки в свою деревню, Микрин Аркизан обнаружил странный знак — треугольник, начертанный прямо на дороге между двумя проложенными в глине колеями. Микрин нахмурился и, оглядевшись по сторонам, поспешно затер знак ногой. Только после этого он направился к знакомой роще, где его родное племя имело обыкновение становиться лагерем, пережидая знойное сестинианское лето.

Увидев Тайю и Локрина, он поманил детей к себе.

— Где это вы разгуливали? — строго поинтересовался он. — Разве вам не пора в школу? Если я еще раз увижу вас около поселка рудокопов, пеняйте на себя…

— Мы и не думали туда ходить, папочка, — привычно соврала Тайя.

— Вам прекрасно известно, что выходить из деревни строго-настрого запрещено, — продолжал отец, не слушая ее. — Норанцы такой народ, что лучше держаться от них подальше…

Разглядев неподалеку от шатров, где располагались старейшины племени, жену Найяллу, он запнулся на полуслове. В свою очередь, завидев мужа и детей, Найялла круто развернулась и решительно направилась к ним. Еще издали было видно, что она в ярости. Одного ее испепеляющего взгляда было достаточно, чтобы у детей затряслись поджилки.

— Господи, что случилось? — удивленно спросил Микрин, переводя взгляд с жены на детей.

Найялла не находила слов от возмущения.

— Эти двое маленьких… — пробормотала она, с негодованием глядя на побледневших детей.

— Что еще они натворили? — нахмурился Микрин.

— Целых две недели я добивалась аудиенции у наместника, — проворчала Найялла. — Впервые смогла поговорить с ним с глазу на глаз, без своры прислужников. Все племя рассчитывало на меня. Я должна была объяснить ему, что гора Абзалет и ее окрестности — это наша исконная земля. Я дожидалась, пока он изволит побриться-постричься, пока просмотрит газеты… А когда меня наконец впустили к нему, он обрушился на меня с бранью: оказывается, наши милые детки успели побывать в поселке рудокопов и чуть не до смерти напугали рабочих. Ни о чем другом он не пожелал больше говорить. Я пришла отстаивать наши права на землю, а в результате выслушала выговор, что не умею воспитывать собственных детей!

— Мамочка, мы тут ни при чем… — начал было Локрин.

— Советую тебе придержать язык, — рявкнула на него мать, — ни слова больше! К тому же вам давно пора в школу. Не хватало еще, чтобы вы опоздали на урок. Марш отсюда! Мне нужно поговорить с вашим отцом.

Тайе и Локрину не оставалось ничего другого, как отправиться в ту часть лагеря, где располагалась школа. Жилища мьюнан представляли собой низкие шалаши, почти вровень с землей, крытые дерном. В глубине рощи были построены землянки, которые уходили глубоко под землю. Этот таинственный подземный мир особенно притягивал детей.

Бросив долгий взгляд вслед детям, Микрин повернулся к жене и, опустив ей ладонь на плечо, озабоченно спросил:

— Значит, они и правда лазили в шахту?

Найялла кивнула:

— Наместник сказал, что они спрятались в стене туннеля. Один из рудокопов едва не прибил Локрина киркой.

Микрин поморщился и недоуменно покачал головой. У него было мужественное лицо с квадратным подбородком, на голове копна густых черных волос. По натуре он был жизнерадостным и беззаботным человеком (в отличие от жены), но и его терпение тоже имело границы.

— Придется взяться за них всерьез, — пробормотал он. — Я их проучу! Я думал, прошлые приключения научили их уму-разуму, но, видимо, ошибался. И в кого они только уродились, эти негодники!

— В нас с тобой, — устало улыбнулась жена, — больше не в кого. Впрочем, об этом им пока еще не полагается знать. Когда я вспоминаю обо всем, через что нам с тобой пришлось пройти, просто мороз по коже дерет… Как бы там ни было, у наших детей врожденный дар попадать в переделки. Я имею в виду неприятности с норанцами. Похоже, это входит у них в привычку.

Как и все дети-мьюнане, Локрин и Тайя обладали не только необычайно податливыми телами, которые, словно глина и пластилин, могли принимать любую форму, но и были чересчур подвержены любому дурному влиянию со стороны. Особенно Локрин. В последнее время мальчик стал проявлять нездоровый интерес к мечам, кинжалам, вообще к оружию.