Виктор Харин - За дальние моря

– Стой! – вскочил Мартин, но было уже поздно. Ноги его не слушались. Он упал, выронив рог. Над ним склонились знакомые лица. Кто-то большой и сильный поднял его и бережно нес. Для него все было как в тумане. Рядом шли другие смутные фигуры.

– Вот и весна пришла, – произнес довольный голос кузнеца. – Зима еще не скоро нагрянет. Большое ты дело сделал, малыш.

– Но-но она… сбежала… и я-я не смог ее остановить, – заплетающимся языком выдавил Мартин.

– Не печалься. Когда она вернется, мы будем готовы. И снова вступим в бой, – успокоил его кузнец. – Всегда будут смельчаки, те, кто всегда встанет против приходящей тьмы. Если с ней не бороться, то никогда и не победить. Запомни это, малыш. А теперь спи. Тебе надо отдохнуть и набраться сил.

Утро выдалось на редкость солнечным. Сквозь затянутое изморозью окно лучи ласково тянулись к лицу, прикасались к волосам. Мартину ни за что не хотелось покидать теплую постель. Он приоткрыл глаза. Его старая комната с разбросанными по углам вещами была ярко освещена. Он еще сильнее натянул на голову одеяло и, подогнув ноги, отвернулся к стене. Внизу на кухне бабуля гремела посудой. Он знал, что спустя некоторое время она поднимется его будить для завтрака. Но никакая сила сейчас не могла выгнать его из кровати.

– Мартин! Просыпайся! Вставай лежебока, завтрак готов, – донесся сквозь полудрему голос бабушки.

Мартин еще повертелся немного под одеялом. Он безуспешно пытался вернуться в сон. Тихо заскрипела лестница, дверь комнаты приоткрылась, мягкие шаги затихли у кровати.

– Так я и знала, – усмехнулась бабушка. – А ну марш умываться и чистить зубы. Завтрак остывает. Сегодня такая благодать на улице. Непогоды и след простыл, солнце светит, птицы поют. Вышел бы на свежий воздух, погонялся с мальчишками.

Внизу зазвонил дверной колокольчик.

– Кого еще принесло утра пораньше, – заворчала бабуля и начала спускаться вниз по скрипучим ступеням, крикнув сквозь приоткрытую дверь. – А ты вставай, лежебока, чтобы я по сто раз не разогревала.

Мартин услышал, как открываясь скрипнула дверь. Бабуля говорила с кем-то через порог. Когда дверь закрылась, раздался радостный голос Августы:

– Мартин, спускайся скорее. Твои родители прислали телеграмму. Они пишут, что погода наладилась и их станция снова свободна ото льдов. Смена у них закончится на следующей неделе. И с первым пароходом они прибудут домой.

Мартин выскочил из теплой постели, побежал босыми ногами по холодному полу. Он перескочил через несколько ступенек, и бросился к бабуле, выхватив у нее телеграмму.

– Наконец-то почта заработала, а то из-за этого проклятого бурана никакой связи не было столько времени, – радовалась бабуля. Она переворачивала поджаристый хлеб на сковороде. – Садись давай. Сегодня море спокойное, пойдем с тобой встречать первые корабли.

– Это что? Такая традиция? – недовольно спросил Мартин, усевшись за кухонный стол и пододвигая к себе гренки и мед. – Как с яйцами на завтрак?

– Да. Встречать первые корабли после долгой зимы – это праздник, – объяснила ему бабуля, – а ты разве против?

– Нет, что ты, только за. Я так соскучился по тебе, – он вышел из-за стола и крепко-крепко обнял бабулю, такую родную в цветастом фартуке.

– Тебя ночью никто не подменил? – улыбнулась бабуля, потрепав его по макушке.

– Нет, никто. Просто я хотел сказать, что люблю тебя. Порой я не слушаюсь, но это ничего не значит. Я же все равно твой любимый вредный внук?

– Конечно, да, – успокоила его Августа.

Закончив завтракать, они собрались на пристань. Там уже собрались жители поселка. Все вышли встречать первые корабли в этом году. Но Мартин, как всегда, копался. Августа ворчала, и пока они вышли из дома, начали спускаться в сторону пристани, первый корабль уже подошел. И по спущенному трапу спускались люди, которые растворялись в толпе встречающих под радостные возгласы. Больше всего возгласов досталось старику, одетому в поношенный, выцветший морской китель. Он волочил за собой большой вещевой мешок и попыхивал трубкой. Все расступались перед ним, многие приветливо хлопали по плечу. Августа, словно громом пораженная, встала посреди улицы как вкопанная. Затем уперла руки в бока и закричала на всю улицу да так, что Мартин подпрыгнул:

– Старая ты каракатица! Краб ты мелководный! Медуза ты соленая, камбала копченая! Это ж надо же…дюжину лет носа не совал, а тут нарисовался. Поди, под теплым бочком в южных портах сиживал, а я тут как знаешь?!