Елена Ленковская - Спасти Кремль

— Какой-то вы сегодня рассеянный, Виньон, — бросил он робко заглянувшему мальчику, оторвавшись от бумаг. — Идите, обедайте. В шахматы сегодня будете играть не со мной, а с его величеством императором Франции. Как пройти к императору? Не знаете? В самом деле, откуда вам знать…

Внимательно выслушав объяснение, Виньон заявил, что хочет сначала убедиться, что его захромавшего коня осмотрел конюх, и отправился обратно в конюшню.

«Лучше бы он рассказал, куда идти обедать», — уныло думала голодная Луша, труся в сторону конюшни и принюхиваясь, не пахнет ли где кухней.

— Как легко они приняли меня за того мальчика… — размышляла она на ходу. — Сомневаться не приходится. Мы не просто одного роста. Мы с ним похожи, как две капли воды.

Луша остановилась, прижала ладони к щекам.

— Это Руська! Конечно, он! — Девочка зажмурилась и горестно застонала. — Господи, почему я не спустилась к нему в подвал! Надеюсь, этот Фигнер сдержит своё слово и ничего ему не сделает. Он ведь… Ему ведь ничего не стоит убить человека…

Тем временем разгорячённый ездой император переодевался к обеду. Ожидая, когда слуга снимет с него влажную от пота рубашку, он вспомнил сказки о лютых русских холодах, улыбнулся и пропел на мотив одной из старых песенок: «Легко соврать тому, кто прибыл из далеких стран».

Коленкур всё писал, император уже заканчивал обед, а по залитой ярким солнцем мостовой Московского Кремля шагал, звеня шпорами, русский офицер. Как попал этот человек в Кремль, занятый штабом Великой армии, осталось для истории загадкой. Он шёл уверенно, бодрым пружинящим шагом, слегка враскачку, как ходят кавалеристы. Выражение его странного худого лица было нахальным и вдохновенным.

Тут и там сновали неприятельские гвардейцы и штабные. Готовился очередной смотр войск, какие теперь проходили в Кремле едва ли не ежедневно. На русского никто не обращал внимания.

Тогда офицер сам обратил на себя внимание. Жестом гуляки, подзывающего в ресторане официанта, русский вскинул руку и призывно щёлкнул пальцами.

— Эй, дружок, как мне попасть к императору? — крикнул он французику, рысцой пересекавшему площадь.

Разогнавшийся французик притормозил, придерживая сползающий на лоб кивер. Он выглядел совсем ребёнком — невысокий, миловидный, с длинными густыми ресницами и нежным девичьим румянцем на щеках. Мальчик шмыгнул носом и ошарашенно уставился на человека в русской военной форме.

— Ну, что, малый, смотришь? — негромко сказал офицер по-русски и усмехнулся. — Остолбенел, что ли? Русского офицера ни разу не видал, вояка?

Французик стоял столбом.

— Рот закрой, дуралей, ворона залетит!

Малый послушно закрыл рот, будто и впрямь понял, что ему говорят. Его детское лицо озарила приветливая улыбка.

— А вы… Вы вправду — русский офицер?

— Да, мсье. К вашим услугам, мсье.

— А зачем вы здесь, мсье?

— П-ф-ф! — выдохнул мсье русский офицер, разочарованно закатив глаза. Потом укоризненно покачал головой. — Для своего звания вы слишком любознательны. Ну ладно, открою вам тайну. Я прибыл в Кремль, чтобы угостить вашего императора.

Мальчишка недоверчиво глядел на странного русского, смущённо переминаясь с ноги на ногу.

Офицер вздохнул. Пошарив у себя за пазухой, он достал оттуда увесистый бумажный свёрток.

— Вот, извольте удостовериться, мсье.

— О! — сказал французик хрипло, глядя на «гостинец». На его хорошеньком личике был написан неподдельный ужас, как будто в свёртке была, по меньшей мере, бомба.

Офицер беспокойно покрутил головой. Планы расстраивались. От проследовавшего в отдалении строя гвардейцев отделились двое и двинулись по направлению к ним.

— Это что же — патруль? Пожалуй, мне пора. А то, боюсь, меня не так поймут…

Малый, наконец, решился.

— Думаю, нам по пути, господин офицер.

Энергично дёрнув русского за рукав, он неожиданно брякнул по-русски «идёмте же!», причём без какого бы то ни было акцента.

Офицер округлил глаза, но ничего не сказал.

— Надо же! Отличная погода для верховых прогулок! — оглядевшись, весело заметил он, и враскачку двинулся вслед за провожатым.

— Я на мгновение подумал, он вроде вас, Александр Самойлович! Ну, тоже хочет Наполеона убить. У него лицо такое… м-м… подходящее.

Близился вечер. Уцелевшая яблоня отбрасывала на землю тихого закрытого дворика длинную тёмную тень. Во влажном прохладном воздухе негромко звучали два голоса — детский и мужской. Говорили по-русски.