Андрэ Нортон - Мир звездного Коота

С Элли работала Мер, иногда приходил и Тиро, хотя оба коота помогали немного и настаивали на том, что дети всему должны научиться сами: дверь мозга может открыть только тот, кому принадлежит мозг.

Для Джима учение превратилось в изматывающее сражение. Он еще больше расстроился, когда Элли наконец произвела сама, без посторонней помощи, картину на экране. Он думал, что появится какое-то земное изображение; но на экране Элли изобразила линию холмов над колышущейся травой — то, что они увидели при первом взгляде на новый мир. Он отчаянно завидовал ей. Но именно зависть побудила его к еще большим усилиям. Он перестал считать дни

— они ели, спали на своих платформах. Но все время Джим был исполнен решимости: на этот раз он добьется, докажет Элли, Мер и Тиро, что и он может!

Он едва замечал, что группки кошек, собирающиеся вокруг инструкторов-коотов, каждый раз, как они приходят поесть, становятся все меньше. И странный привкус в пище больше не чувствовался. Потом Джим заметил, что руки и ноги у Элли больше не худые, что лицо у нее округлилось.

Каждый день роботы чистили их костюмы из меха, а может, возвращали новые, свежие, приятно пахнущие. Вдобавок детям дали обувь, меховая шкурка из толстого плюша покрывала ноги почти до колен, внизу подошвы, которые не давали камешкам на дорогах царапать ноги.

И наконец наступил день, когда Джим смог произвести на экране свою первую четкую картинку. Обычная картина — комплекс зданий вокруг их дома. Но он сделал это самостоятельно и смог надолго удержать на экране.

Получив базовые знания, Элли и Джим смогли перейти на следующую ступень обучения. И это оказалось гораздо интереснее.

— Выходы в поле, — сказал сам себе Джим, вспоминая свою прошлую, казавшуюся теперь такой далекой и незначительной жизнь.

Вместе с несколькими детенышами коотов и кошками-беженцами дети сели в необычную машину, которая поднялась в воздух и полетела над поверхностью.

В этой машине они совершали полеты от города-порта. И уроки отличались от всего, что Джим видел раньше. Необходимо было внимательно наблюдать и запоминать все подробности увиденного. А когда возвращались, он должен был воспроизводить на экране, что запомнил. Требовались мельчайшие подробности, и вскоре Джим начал понимать, что всю предыдущую жизнь смотрел на мир, но по-настоящему не видел его. Он обращал внимание на крупные детали, но многие мелкие подробности ускользали от него. Теперь нужно было видеть листья, насекомых — все, что впоследствии могло бы завершить мысленную картину.

Он учился, и наблюдая за товарищами по обучению. Некоторые замечали такие подробности, которых никто другой не заметил. Он вскоре узнал, что Элли не любит некоторых насекомых, и в ее изображении на экране они выглядели больше и отвратительней, чем в его воспоминаниях. С другой стороны, ее листья и цветы все представали в мельчайших подробностях, они с каждым разом становились все прекраснее.

Самого Джима интересовали камни; он не мог объяснить почему. Но часто он приносил с собой разноцветные камешки и раскладывал их узором по полу. Может, среди них есть и драгоценные? Не алмазы или изумруды — ничего подобного, но, может, такие, о каких в его мире не знают. Ему нравилось выставлять камешек на солнце, он менял цвет от розового до масляно-желтого и, казалось, накапливал в глубине свет, как маленькая лампа.

В горах, мимо которых пролетала их машина, были пещеры. Но кооты не позволяли там выходить из машины. Напротив, они указывали ученикам, каких местностей следует избегать, чего опасаться. Например, растений, которые зубцами поднимались по откосу и вдруг, к ужасу Элли, выбрасывали петлю, как ковбой лассо, и хватали пролетающие существа.

Им показали и тропы и предупредили об их опасности.

— Как будто большая курица тут прошла, — заметила Элли Мэй. Но инструктор-коот показал на экране совсем не курицу. Что-то настолько ужасное, что Джиму такое могло присниться только в кошмаре. Жаба, ящерица и крокодил — все вместе. К счастью, заверили их, этих чудовищ немного. И они никогда не уходят далеко от омутов с темной плохо пахнущей водой, над которыми ненадолго зависла их машина.

В пятом полете Джим заметил какое-то особое возбуждение своих пушистых спутников. Некоторые глухо зарычали, словно учуяли опасность, гораздо большую, чем жабы-ящерицы. Коот-инструктор послал мысль о необходимости крайней осторожности. Джим понял, что им должны показать — с расстояния — то, что считается самой большой опасностью на Зимморре. Этого полета все вообще боялись, но необходимо показать новичкам, чего следует остерегаться.