Нил Гейман - Но молоко, к счастью

— Зачем?!

— Нам нравятся пластмассовые фламинго. Мы считаем, что это самые изысканные и утончённые произведения искусства, которые Земля когда-либо производила. И чистить их легче, чем деревья.

— А ещё мы заменим облака на ароматические свечки.

— Они нам тоже нравятся, — пояснил липкий зеленоватый тип, ни дать ни взять комок соплей.

— А ещё нам расписные тарелочки нравятся! — сказал кто-то ещё. — Мы поместим расписную тарелочку там, где сейчас торчит луна.

— Реально большую тарелочку. С изображениями самых красивых мест Земли.

— А потом заменим все красивые места Земли на расписные тарелочки с изображениями красивых мест. Ну вот, скажем, вместо Эйфелевой башни будет возвышаться огромная тарелка с изображением Эйфелевой башни. А вместо Австралии мы разместим такую по-настоящему серьёзную тарелищу с рисунком Австралии.

— И заменим все ваши горы на вышитые подушечки, — восторженно пискнул самый маленький из них, весь в каплях.

— Мы кое-чему научились со времени нашей последней встречи, — заявили капельники, прилипшие к стене. — Оборотись, и ты увидишь, что дверь, через которую ты в прошлый раз убежал от нас в пространственно-временно́й континуум, теперь надёжно закрыта.

Дверь и вправду оказалась закрыта. На ней висел огромный висячий замок и табличка, на которой тревожными красными буквами было написано:

Ещё её окружали цепочки, лента с подписью:

и листок, гласивший

Побег был невозможен.

— А ещё нам придётся отключить вашу машину времени.

Я бросил взгляд на профессора. Твёрдые пластины у него на спине опали, а хвост — ну, он не то чтобы поджал его, потому что хвост стегозавра так просто между ног не просунешь, но если бы Стего мог, он бы, без сомнения, так и сделал.

— Мы отследили ваши прыжки по пространству-времени, — заявила гроздь инопланетных капель, стоящая перед экраном.

— А теперь смотри, что произойдёт, когда я нажму грандлдорфер, — заявил особо мерзкий инопланетянин, наполовину висящий на стене напротив большой, сияющей чёрной кнопки.

— Это же кнопка, — заявил я.

— Не говори ерунды, — заявила гроздь капель. — Это просто грандлдорфер, в честь нашей любимой тётушки Несси Грандлдорфер.

Особо мерзкий инопланетянин нажал чёрную кнопку на стене чем-то, что, вероятно, должно было быть пальцем (или просто соплёй).

Раздался ТРЕСК .

Раздался СВИСТ .

Нас окружили: парочка пиратов, несколько черноволосых обитателей джунглей, жалко выглядящий бог вулкана, большой аквариум с пираньями и кое-кто из «фампиров». Вид у всех был сердитый и растерянный одновременно.

— …Я только не поняла, а при чём здесь пираньи? — спросила сестрёнка.

— Они из одного малозначительного эпизода, о котором я не упомянул, — ответил отец. — Но молоко, к счастью, в этом эпизоде в самый решительный момент всплыло, и всё закончилось хорошо.

— Я так и думал, — заметил я.

— ОХО-ХОНЮШКИ… — вздохнул я.

— Пасть порвём, псы вонючие! — закричали пираты.

— Отдайте их нам! — вторили люди с блестящими чёрными волосами. — Мы принесём их в жертву великому Плюку.

— Они украли мой глаз! Дважды! — рычал вышеупомянутый.

— Мы желать разрезать этих трусоф и фонючек на незначительные кусочки, — шипела высокая вампиресса с длинными ногтями.