Нил Гейман: Но молоко, к счастью

И ушёл.

Я насыпал хлопья в миску. И стал ждать.

— Как ты думаешь, сколько уже времени прошло? — спросила сестрёнка.

— Тыща лет, — ответил я.

— Похоже на то, — согласилась она.

Мы выпили апельсиновый сок. Сестра поупражнялась на скрипке. Я попросил её прекратить. Она прекратила.

Потом скорчила мне рожицу:

— А сейчас сколько времени прошло?

— Три тыщи лет.

— А что, если он вообще никогда не вернётся?

— Ну, тогда мы позавтракаем солёными огурцами.

— Солёные огурцы — это неподходящее блюдо для завтрака! — запротестовала сестрёнка. — И вообще, они мне не нравятся. А вдруг с ним что-то случилось? Мама нам этого не простит.

— Думаю, он просто встретился в магазине с кем-то из своих приятелей, — принялся я объяснять, — и потерял счёт времени.

Я попробовал ради эксперимента пожевать парочку сухих хлопьев. Есть можно, но, конечно, совсем не то, что с молоком.

У входной двери что-то стукнуло, грюкнуло, и на пороге появился мой отец.

— Где ты был всё это время? — спросила сестрёнка.

— Ну… — ответил он. — Хм. Да. А забавно, что вы меня спросили о времени.

— Ты с кем-то столкнулся и потерял счёт времени? — уточнил я.

— Я КУПИЛ МОЛОКО, — начал папа. — И действительно перекинулся приветствиями с мистером Робинсоном, тот как раз покупал газету. Но едва я вышел из лавки, как услышал сверху какой-то странный шум.

Звучало это примерно так: тумм… тумм…

Я поднял глаза и обнаружил, что всю нашу Маршалл-Роуд накрыл сверху огромный серебряный диск.

«Опаньки, — подумал я. — Такое не каждый день увидишь». А затем случилось что-то очень странное.

— Куда уж страннее! — заметил я.

— А вот куда, — ответил папа.

— ИЗ ДИСКА ВЫРВАЛСЯ ЛУЧ СВЕТА — сияющий, переливающийся луч, хорошо различимый даже на солнце. А потом я сразу почувствовал, как меня уносит вверх по этому лучу и засасывает внутрь диска. Но молоко, к счастью, я ещё раньше сунул в карман пальто.

Палуба диска оказалась металлической, размером с футбольное поле. А то и побольше.

— Мы прибыли на вашу планету очень издалека, — сказали мне ребята , столпившиеся на ней.

Я тут говорю «ребята», но вообще-то они были несколько зеленоваты, сочились каплями и, сказать по правде, дружелюбием не лучились.

— Итак, мы требуем, чтобы ты вручил нам права на вашу планету от имени всех обитающих на ней видов. Мы её переоборудуем.

— Я категорически отказываюсь! — заявил я.

— В таком случае, — продолжил один из них, — мы соберём здесь всех твоих врагов и передадим тебя в их руки — до тех пор, пока ты не подпишешь акт передачи планеты в наши руки.

Я совсем было собрался заявить, что у меня нет врагов, как вдруг заметил большую железную дверь с надписью:

И я немедленно её открыл.

— Стой! — закричал капельный зелёно-планетянец. — Ты прорвёшь пространственно-временно́й континуум!

Но было поздно. Я уже толкнул дверь.

И прыгнул.

Но, молоко, к счастью, всё время крепко прижимал рукой. Так что не потерял его, когда плюхнулся в море.

— Это ещё что такое? — раздался женский голос. — Рыбина? Русалка? Или… шпион?!

Я собрался было ответить, что ни то, ни другое и, главное, ни третье, но никак не мог отплеваться от морской воды. Меня тем временем вытащили на палубу небольшого судёнышка. На нём сгрудилось немало мужчин и одна-единственная женщина. Все смотрели на меня довольно косо.

— Ты кто таков, крыса сухопутная? — спросила меня женщина. На голове у неё помещалась большая шляпа, а на плече сидел попугай.