Эдуард Веркин - Планета чудовищ

– Никакие не поля, – попыталась отбиваться Груша. – А какая-то энергия, которая почему-то двигает стрелки…

– Ага, энергия глупости, – продолжал я в том же духе. – В тебе, Груша, столько глупости, что она даже сдвинула стрелки.

– Я не понимаю… – Груша была готова расплакаться. – Не понимаю…

– А что вообще часы означают?

Барков продолжал разглядывать часы.

– Кажется, они звонят – и кто-то умирает. – Петр постучал пальцем по корпусу и добавил: – Вообще-то они должны куковать. Думаю, все происходит как раз в тот момент, когда они кукуют…

Груша не выдержала и всхлипнула. А потом все-таки заплакала. Слезы потекли, и я заметил, что они оставляют классические светлые дорожки на ее чумазом лице.

– Что тут происходит? – ныла Груша. – Я не понимаю…

– Кто-то умрет, вот что тут происходит, – жестко сказал я. – Кто-то умрет. Из-за тебя, дура! Из-за тебя кто-то умрет!

– Нет… не надо…

Груша расклеилась совершенно. Я даже подумал, что она не удержится и свалится в обморок.

– Тебе говорили – брось часы! – наступал я. – Говорили?

– Говорили…

– А ты что? А ты нам тут о магнитных волнах рассказывала!

– Так я их сейчас хлопну!

Груша схватила часы, размахнулась. Но Барков ее остановил:

– Не надо.

– Я их расколочу!

– Не надо.

Барков потянулся. Груша держала руку высоко, он не доставал, и ему пришлось встать на камень и еще на цыпочки. Но он достал. Он бережно разжал толстые пальцы Груши, вынул из руки часы и вернул на плоский каменный «стол».

– Так может быть только хуже, – сказал Барков.

– Как может быть хуже? – поежилась Груша. – У нас и так уже все хуже…

– Да тихо ты! – рыкнул я на нее. – Сама же во всем виновата!

– Я не виновата… Я не хотела… Они…

– Тихо вы, – попросил Барков. – Тихо…

Мы замолчали и некоторое время сидели, уставившись на часы. Они тикали. И стрелка сдвигалась. Я отчетливо видел, стрелка сдвигалась.

Часы нас будто гипнотизировали, мы впали в какое-то странное состояние. Я даже вроде почувствовал, как у меня вслед за стрелкой голова стала вздрагивать. И я хлопнул себя по щеке. И спросил:

– Петь, а все-таки что с часами-то, как ты думаешь?

– Я не знаю, что тут за механизм, не знаю, как они работают, вернее, на чем работают… Но если их бить, то может случиться, что… что заберут всех.

– Что значит «заберут»? – Груша растерла слезы по лицу. – Заберут – значит убьют?

– Это же Часы-Убийцы! – напомнил я.

Я мог позволить себе быть злорадным.

– Скорее всего. – Барков задумчиво смотрел на часы. – Точно не могу сказать, но знаю одно – не зря их сюда отправили.

– Ты утверждаешь, что кто-то из нас умрет? – прошептала Груша.

Барков не ответил. Тогда ответил я:

– Если исходить из логики планеты, то часы – не просто так часы, они по кому-то прокукуют. В его час.

– По кому?

Я пожал плечами.

– Но ведь невозможно… – завела свое Груша, – нереально…

– Дура ты! – Я сплюнул. – И больше ничего не могу сказать.

– Тихо! – остановил нас Барков.

Мы посмотрели на него.

Барков склонился над часами, приподнял стеклянную линзу, защищающую циферблат, и постарался сдвинуть стрелку обратно.

– Точно! – Груша ткнула меня в бок. – Петр хорошо придумал, здорово! Часы будут уходить вперед, а мы их будем сдвигать назад. Отличная идея…

– Да замолчи ты! – не выдержал я. – Не мешай хотя бы сейчас!

– А я не просила меня сюда тащить! Вы меня сюда притащили, я не хотела…

Барков передвинул стрелку. Груша заткнулась. Корова чертова, разоралась тут… Еще раз начнет выступать – обязательно дам в лоб. Так, чтобы зазвенело.

– Тяжело, – прошептал Петр. – Тяжело идет. Как будто сопротивляется…

Но он довел стрелку почти до двенадцати, оставил ей совсем немного времени, секунд тридцать.

Груша шумно вздохнула. У нее отлегло от сердца.

Барков потрогал нос, и тут же из него потекла кровь. Красного цвета. Он посмотрел на свои пальцы и вытер их об остатки комбинезона.

Груша прилипла к часам и больше ничего не видела. И вдруг по-крабьи выставила глаза:

– Они остановились! Больше не идут!

Минутная стрелка сдвинулась. Загадочный механизм загудел. Часы продолжили ход. Продолжили отсчет.

Барков пододвинул стрелку еще чуть влево, и на циферблате остался полукруглый отпечаток его пальца. Красный.

– Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? – весело спросил Барков.

Груша поперхнулась.

Барков был весел. Чересчур весел. Я понимал, что он таким образом старается поднять настроение мне, да и себе тоже. Хорошее настроение нам бы не помешало…