Евгений Велтистов - Миллион и один день каникул. Гум-Гам

Его друзья молчали.

— Вы не хотите играть в луну и звезды? В деревья и качели? В стрекоз и смех? Не хотите играть со мной?

— Мы уже во все играли, — раздался голос Мишки.

— Ага, — пискнул Зайчик. — И так каждый день обманываешь бабушку. А это нечестно…

— От ремня не уйдешь, — поддержал его Сергей.

А Леша Попов сказал, лежа в гамаке:

— Понимаешь, Гум-гам… Когда с лунадом — все очень легко, все само собой получается. А мне, может, не хочется, чтоб получалось. Что я — не человек, что ли? Я сам хочу, сам, понимаешь?

Гум-гам рассердился. Глаза его сверкнули синим светом.

— Я ухожу! — оглядывая друзей, предупредил Гум-гам.

— Ты что, Гум-гам… — испуганно произнес Максим.

— Я ухожу из вашего двора! — еще громче сказал Гум-гам. — Я найду веселых людей.

— Я иду с тобой! — заявил Максим и вдруг вспомнил, что у него нет камня путешествий. Но он не смутился. — Я буду играть с тобой, Гум-гам! У меня есть лунад…

Он хлопнул себя по карманам, стал выворачивать их. Карманы были пусты, только что в них лежал чужой лунад… Теперь и его нет.

— Автук, — прошептал Максим никому не понятное слово, и Гум-гам сразу догадался, что минуту назад, когда он сказал, что навсегда покидает этот скучный двор, лунад исчез из карманов всех игрунов.

— Я найду новую планету — планету для игр! — горячо сказал космический путешественник, обращаясь к Максиму. — Пускай там никого не будет!

Только ты и я! Нам всегда весело. Жди моего знака!

Он вытащил синий камень и, чуть помедлив, подбросил его в воздух.

— Прощайте! — крикнул Гум-гам ребятам. — Не скучай, Максим!

Зазвенело в ушах от лопнувшего шара. Да еще что-то стукнуло о землю. Это свалился Леша Попов, оказавшись без гамака.

— Ничего, — проворчал он, потирая бок, — совсем и не больно.

Никто не засмеялся. Приятели разошлись.

Максим сидел на корточках возле клумбы. Печально смотрел на засохшие комки земли. Так одиноко, наверное, чувствует себя человек в пустыне. Ни друзей рядом, ни пучка травы, ничего живого. Одна Голая земля. И вдруг Максим вскочил: он заметил синее пятнышко. Неужели цветок? Его, Максима, цветок!..

Когда весной взрослые вскапывали клумбу, садовник дядя Егор дал Максиму горстку семян, и мальчик бросил их в землю. Он не надеялся, что из этих крупинок появятся на свет живые цветы, но каждое утро подбегал к клумбе: а вдруг что-нибудь выросло? День ото дня твердела под солнцем земля, и вот через прочную корку пробился упругий стебель, а на нем синела чашечка цветка. С удивлением, даже с испугом смотрел Максим на цветок.

Неожиданно мягко засветилась, заголубела клумба, и Максим попятился. Сначала он удивленно хлопал ресницами, потом рассердился. Так ведь не бывает, чтоб за одну секунду расцвела вся клумба! Кто это подшутил над ним? Ведь ни у кого из ребят уже не было лунада!

Над домом проплывало одинокое облако. Тень от него накрыла клумбу. Тяжелые капли упали на Макушку мальчика, и он, подняв голову, замер. Сквозь хмурую синеву виднелась чья-то фигура. Там, на дождевом облаке, кто-то сидел или лежал. Гум-гам! Он летел на этом облаке!

Гум-гам лежал очень грустный, лежал в дождевой луже и смотрел с вышины на знакомый двор. Он слышал голоса ребят и видел, что игра продолжается без него. Он заметил стоящего перед клумбой Максима, махнул ему рукой и прошептал:

— Р-раз!

Вспыхнуло внизу синее пятнышко — клумба, и Гум-гам улыбнулся. Он сделал прощальный подарок другу, перед тем как искать новую планету.

А ребята внизу кричали:

— Догоняй!.. Чурики, я в круге… Кто со мной запускать ракету?… Лезь выше, еще выше!..

Мир снова принадлежал им, игрунам без лунада. Не только этот двор поля и леса, откуда летел пахнущий травой зеленый ветер, теплые и холодные моря, посылавшие прозрачный летний дождь, невидимые днем звезды и самая близкая, самая яркая на небе звезда — Солнце. Игруны без лунада, они не умели летать на облаке, проходить мимо стены, переворачивать в воздухе лесенку. Но они всегда верили, что когда-нибудь будут играть во все на свете, как Гум-гам. И они бежали навстречу своему будущему, играя пока в обычные салочки; падали, обдирая колени, вскакивали и снова ловили друг друга; гоняли по траве мяч, копались в песке, запускали по локоть руки в теплую черную землю, из которой — они знали это точно — вырастает все живое…

— Лови!.. Бросай!.. Бей!.. Эх ты, растяпа… Молодчина, вот это удар! — звенели летящие к солнцу голоса.