Александр Володин: Кастручча [= Дневники королевы Оливии]

Дидель. Да, обнимите. И вы закидывали мне руки на шею. Мы обнимались так, словно ты хотела стать мною, а я хотел стать тобою.

Мать. Вы были слишком молоды для брака.

Дидель. У нас были бы дети. Маленькая девочка. Сейчас она была бы уже большая.

Марта. Вот это! Вот это главное, что мучает меня. У нас были бы свои дети! Я кормила бы их! Они сидели бы за длинным столом и кричали бы: «Мне! Мне!»

Мать. Вам пора идти, Дидель.

Марта. А как только вы отбудете наказание, вам сразу надо жениться. Сейчас у нас восемь девушек. И примерно три гораздо лучше, чем я была тогда… Я никому не скажу, что видела вас, а то спросят, почему я не сообщила. Вы сами должны явиться, тогда можно рассчитывать на смягчение. Но главное — мы должны быть отдельно. Вы отдельно и я отдельно. И условие — не смотреть в лицо, в глаза. Смотреть надо в сторону… (Не повернув к нему головы, скрылась за дверью.)

Мать. Вот вы и повидались.

Дидель лег на раскладушку лицом, вниз.

Подошла к отцу, который сидел неподвижно, уронив голову. Легонько толкнула его ладошкой.

Надо закончить. Нельзя бросать дело посередине. Смотрите, как некрасиво.

Отец поднялся.

По-моему, эти пятна лучше покрыть одним тоном. Скажем, желтым.

Отец(вяло) . Всегда можно перекрасить обратно.

Мать. К прежнему всегда можно вернуться. Сравним — и перекрасим в лиловый. Помните?

Отец(приступая к работе) . Или в красный. Если только не будет слишком кричать.

Мать(тоже приступая к работе) . Если не будет слишком резать глаз.

Отец. Все же, когда она была синяя, смотрелось лучше.

Мать. Синяя смотрелась гораздо лучше.

Отец. Именно синяя, а не голубая.

Мать. Именно синяя, цвет речной волны…

Такая же комната — две раскладушки, портрет Королевы. Трое играют в города. Нетрезвый Луи, молоденькая девушка Дагни и Марта.

Луи. Париж.

Дагни. Женева.

Марта. Амстердам. (Она откликается не сразу, чем-то озабочена.)

Луи. Москва.

Дагни. Авиньон.

Марта(опять не сразу) . Нью-Йорк…

Луи. Кострома. Дидель ожидал, что его появление поразит всех. Однако все, обернувшись к нему, лишь вежливо улыбнулись.

Луи. А, Дидель, привет. И опять на «а». А… А… Амстердам был…

Дагни. Моя очередь!

Дидель. Люлик!

Луи. Прошу прощения. Луи мое имя.

Дидель. Черт с тобой.

Луи. Я приехал! Не прикидывайтесь, что не узнаете меня!

Луи. Почему, я вас узнал. И полностью одобряю ваше решение вернуться на родину. В родные края. Присоединяйтесь, играем в города.

Дагни. Моя очередь. Аддис-Абеба.

Луи. И опять на «а». Братцы, что это вы, как нарочно. Алупка.

Марта. А… Дагни. Что с вами?

Марта. Я проиграла.

Дагни. Стоит ли убиваться. Столько городов на «а». Алма-Ата, Армавир.

Луи. Арарат…

Дагни. Арарат — гора.

Луи. Ладно, прервемся. А то Диделю, наверное, скучно. Он, пожалуй, лично объездил все эти города.

Дагни. Сознайтесь, Дидель, дома-то лучше? Сознайтесь!

Луи(косвенно предупредил) . Дагни у нас дочка члена парламента.

Дагни. Зачем это вы? На что намекаете?

Луи. Стоит сказать слово, как в этом видят намек, то и дело! Все время на что-то намекаю. И только я. Почему!

Дагни. Потому что вы научный сотрудник. У вас каждое слово продумано… Тогда как научным сотрудникам как раз обижаться не на что. (Диделю.) У нас самый большой процент научных сотрудников на душу населения. Один сотрудник на шестьдесят семь человек. А в Берунди вообще ни одного, так что мы по-прежнему впереди.

Появился ее отец, Понтус.

Дидель(рад встрече) . А это — узнаю. Пон-тик!

Понтус(добродушно) . Да, все тот же надежный, верный Понтик. Понтус мое имя. Звезд с неба не хватает, но по всем общественным дисциплинам крепкие четверки, по родной речи обеспеченная тройка… А это, значит, наш заблудший Дидель. Родной язык-то не забыл?

Дидель. Как видишь.

Понтус. А я тем временем, как говорится, времени не тратил. Удостоился всенародного избрания в этот, как его… высший орган, парламент. Один из трех крепких ребят, так сказать Несем по очереди вахту. Один, как говорится, несет; двое, как говорится, отдыхают. (Весело осведомился.) Ну, так о чем у вас тут? Все дискутируете?