Робин Кук - Злой умысел

Тед снова вернулся к прямому массажу сердца, но уже через несколько минут повернулся к Джеффри и сказал:

— Прошу прощения за игру слов, но мое сердце больше не выдерживает. Я выхожу из игры. Боюсь, основное время матча уже закончилось, если, конечно, нет под рукой готового к трансплантации сердца. Это работать не будет.

Джеффри знал: Тед вовсе не шутит, насмешливые слова были скорее защитной реакцией, чем бессердечностью и черствостью. Тем не менее они больно его резанули. Ему стоило больших усилий сдержаться и не нагрубить хирургу в ответ.

Хотя Тед на словах отказался от борьбы за жизнь Пэтти, он продолжил массировать ее сердце. Мертвую тишину в операционной нарушал только звук работающего контрольного прибора, регистрирующего сигналы электрокардиостимулятора, и тихое жужжание пульсоксиметра.

Симариан первым нарушил тишину.

— Я сдаюсь, — только и сказал он.

Он бросил на Джеффри быстрый взгляд поверх экрана регистрирующего прибора. Джеффри кивнул. Тед остановился и осторожно вынул руки из грудной клетки Пэтти.

— Прости, — бросил он.

Джеффри снова кивнул. Глубоко вздохнув, он отключил дыхательный аппарат, и отвел глаза — Пэтти Оуэн недвижно лежала с разрезанным внизу животом, с распахнутой грудной клеткой. Весь пол был усыпан пустыми ампулами, флаконами, уставлен картонными коробками. Вся эта ужасная картина останется в его памяти навсегда.

Он был разбит, опустошен. Карьера его рухнула. Джеффри не раз был свидетелем трагедий, которые случались с его коллегами, но сегодня все произошло с ним самим. Самый ужасный, самый непредвиденный случай за всю его долгую практику в качестве анестезиолога. Он перевел взгляд на наркозный аппарат. И там следы происшествия. В самом низу под этими уже не нужными предметами, ставшими хламом, его журнал с незавершенными записями о процедуре анестезии. Теперь он должен их закончить. В отчаянных попытках спасти жизнь Пэтти у него просто не было на это времени. Джеффри стал искать полупустую ампулу маркаина, к которой начал чувствовать отвращение. Неужели это была аллергическая реакция на препарат? Сплошной абсурд, если вспомнить микроскопическую дозу первоначальной пробной инъекции. Хотелось схватить ампулу, шмякнуть ее об стену, чтобы хоть как-то выместить злобу. Однако он знал, что никогда не сделает этого, потому что долгие годы работы приучили его держать свои эмоции под контролем. К тому же он не мог найти ампулу в бардаке, царившем на наркозном аппарате.

— Шейла, — обратился он к дежурной медсестре, которая уже начала наводить порядок в операционной, — куда делать ампула маркаина?

Шейла оторвалась от уборки и злобно уставилась на Джеффри.

— Если вы сами не знаете, куда ее положили, то откуда мне знать? — процедила она.

Джеффри понуро кивнул и, повернувшись к Пэтти, стал отсоединять регистрирующие приборы. Он не обиделся на Шейлу. Ему казалось, он ее понимал. Однако в тот момент Джеффри не знал, что Шейла злилась не на судьбу, так обошедшуюся с Пэтти. Она злилась на Джеффри. И не просто злилась, а люто его ненавидела.

Веселый солнечный зайчик, прорвавшись сквозь шторы слева от Джеффри, как прожектор, выхватил из полумрака зала судебных заседаний скамью присяжных заседателей. До того невидимые миллионы пылинок заплясали в ярком свете, притягивая к себе взгляды присутствующих. С самой первой минуты Джеффри казалось, что он не в зале судебных заседаний, а в театре. Но увы! Здесь был не театр и не многосерийная телевизионная драма. На карту была поставлена карьера Джеффри и, наверное, вся его жизнь тоже.

Он зажмурился и опустил голову на руки. Глаза немного болели. Он потер их ладонями. Господи, от такого напряжения можно сойти с ума!

Тяжело вздохнув, Джеффри открыл глаза, втайне надеясь, что все исчезнет и он наконец-то очнется от этого страшного кошмара. К сожалению, чудо не свершилось. Джеффри, признанный виновным на первичной стадии рассмотрения иска по поводу смерти Пэтти Оуэн, спустя восемь месяцев после этой трагедии был привлечен к суду. Он сидел в центре зала судебных заседаний города Бостона и ждал решения присяжных заседателей. Признают его виновным в совершении уголовного преступления или нет?

Ждал не только он. До него доносились взволнованные приглушенные голоса, шепот и сопение зала, который озабочен был тем же. Джеффри отвел взгляд в сторону, зная, что присутствующие сейчас говорят только о нем. Он многое дал бы, чтобы куда-нибудь исчезнуть. Этим публичным спектаклем, который разворачивался с ужасающей быстротой, его окончательно растоптали и унизили, исковеркали и разбили его жизнь. О карьере нечего было и говорить — ее просто отправили в унитаз, как отходы. Чувствуя, что на него навалились все мыслимые и немыслимые беды, он пребывал в каком-то странном оцепенении и воспринимал все словно со стороны.