Стиг Ларссон - Девушка, которая застряла в паутине

В восемь часов утра Лисбет Саландер поднялась со своей большой кровати на Фискаргатан. Она опять не выспалась, и не только потому, что без всякого результата боролась с шифрованным файлом АНБ. Саландер еще прислушивалась к шагам на лестнице и периодически проверяла сигнализацию и камеры наблюдения на лестничной клетке. Ей так же, как всем остальным, не было известно, покинула ли сестра страну.

После позора на Ингарё нельзя было исключить того, что Камилла готовит новую атаку, еще большей силы, или же что в квартиру ворвутся люди из АНБ. В этом отношении Лисбет не питала никаких иллюзий. Но сейчас, утром, она, отбросив эти мысли, решительным шагом пошла в ванную, разделась до пояса и проверила рану.

Ей показалось, что рана выглядит лучше, хотя это, конечно, соответствовало действительности лишь отчасти. Тем не менее она в безумном порыве решила отправиться в боксерский клуб на Хурнсгатан и потренироваться.

Зло надо изгонять злом.

После тренировки Лисбет в полном изнеможении сидела в раздевалке, будучи почти не в силах думать. Зажужжал мобильный телефон, но она не обратила на него внимания. Вошла в душ и встала под струи горячей воды, и только тут мысли стали постепенно проясняться. В ее сознании опять всплыл рисунок Августа. Правда, на этот раз Саландер занимало не само изображение убийцы, а написанное в самом низу листа.

Законченную работу Лисбет видела в доме на Ингарё лишь несколько мгновений и была тогда полностью сосредоточена на отправке рисунка Бублански и Мудиг; а если бы даже и задумалась над ним, то, как и все остальные, восхитилась бы точностью изображения деталей. Но теперь, когда она с помощью своего фотографического взгляда восстанавливала рисунок в памяти, ее гораздо больше интересовало написанное под изображением уравнение. В состоянии глубокой концентрации Лисбет вышла из душа. Однако она почти не слышала собственных мыслей, поскольку около раздевалки бушевал Обинце.

— Заткнись! — крикнула она ему. — Я думаю!

Но это не особенно помогло. Тренер разошелся не на шутку, и любой другой человек, кроме Лисбет, его, вероятно, понял бы. Обинце удивило то, насколько устало и посредственно она била по мешку с песком, а вскоре, когда она начала опускать голову и кривиться от боли, он заволновался и под конец, совершив неожиданный маневр, подскочил к ней, задрал ей рукав футболки, обнаружил рану и совершенно обезумел. Судя по всему, он все еще не пришел в себя.

— Знаешь, ты идиотка! Сумасшедшая! — кричал тренер.

Лисбет была не в силах отвечать. Силы полностью оставили ее, увиденное на рисунке постепенно стиралось из мыслей, и она в полном изнеможении опустилась на скамейку в раздевалке. Рядом с ней сидела Джамиля Ачебе, крутая девушка, с которой она обычно боксировала и занималась любовью — как правило, именно в таком порядке, — поскольку, когда они бились особенно отчаянно, это часто ощущалось как некая дикая прелюдия. Несколько раз они вели себя в душе не совсем прилично. Ни одну из них правила этикета особенно не волновали.

— Вообще-то я согласна с этим крикуном. У тебя не все в порядке с головой, — сказала Джамиля.

— Возможно, — ответила Лисбет.

— Твоя рана выглядит отвратительно.

— Она заживает.

— Но тебе незачем боксировать.

— Явно.

— Пойдем ко мне домой?

Лисбет не ответила. Ее телефон снова зажужжал, она достала его из черной сумки и посмотрела, что там. Ей пришли три сообщения с тем же содержанием, с засекреченного номера. Прочитав их, она сжала кулаки и приобрела такой яростный вид, что Джамиля почувствовала, что лучше заняться любовью с Лисбет Саландер в какой-нибудь другой день.

Микаэль проснулся уже в шесть часов утра, с парочкой отличных формулировок в голове, и по пути на работу статья сама собой вырастала у него в мыслях. В редакции он работал с полной отдачей, едва замечая происходящее вокруг; правда, иногда он отключался от статьи и вспоминал об Андрее.

Хотя он по-прежнему надеялся на лучшее, но подозревал, что Андрею пришлось пожертвовать ради материала жизнью, и старался в каждом предложении воздать коллеге должное. С одной стороны, репортаж задумывался как история убийства Франса Бальдера и рассказ об Августе Бальдере — восьмилетнем мальчике-аутисте, который видел убийство отца и, невзирая на отставание в развитии, нашел способ нанести ответный удар. Но Микаэлю хотелось, чтобы на другом уровне это была поучительная история о новом мире слежки и шпионажа, где стерты границы между легальным и преступным, и писалось ему действительно легко. Часто слова просто лились сами собой. Но это не означало полное отсутствие проблем.