Стивен Фрей - Афера

— Извините, Грэнвилл, — прошептал Чеймберс.

Ну вот, бунт на корабле подавлен. Уинтроп допил свое виски. Чеймберс стар и слаб, его мощь в химической промышленности — дело прошлое, шесть лет назад он ушел в отставку по возрасту — шестьдесят пять исполнилось. И хотя Уинтроп надеялся, что ни годы, ни здоровье не помешают Чеймберсу сыграть свою роль в деле, с каждой новой встречей с ним вера в это угасала; впрочем, теперь уже поздно что-нибудь менять. Игра началась, и Чеймберс — ключевой игрок.

— Я еще немного посижу: лучше, чтобы не видели, как мы уходим вместе.

Поначалу Чеймберс не понял, в чем дело.

— Осторожнее, Девон, берегите зад, а то еще дверью прихлопнет.

Чеймберс мгновенно поднялся и молча вышел из комнаты, неслышно прикрыв за собой дверь.

В раздевалке Гарвардского клуба Грэнвилл улыбнулся пожилому гардеробщику, который помог ему надеть пальто из верблюжьей шерсти, и протянул ему двадцатку. Этот человек хотя бы пытается честно заработать себе на жизнь в отличие от того бездельника, который, возможно, все еще валяется на тротуаре Сорок четвертой. Застегивая пальто, Уинтроп повернулся и увидел прямо перед собой Фэлкона.

— Привет, Грэнвилл. — Голос Эндрю прозвучал совершенно равнодушно.

— А-а, мистер Фэлкон. — Уинтроп на мгновение прервал свое занятие, затем снова взялся за пуговицы, не отводя взгляда от молодого человека. «Интересно, что ему нужно», — подозрительно подумал он.

— Как там у вас в отделе слияний?

— Да все нормально, спасибо за внимание. — Уинтроп наконец справился с пуговицами.

В небольшой холл вдруг ворвался холодный воздух — в клуб вошли двое мужчин. Они, как здесь было принято, остановились поздороваться, но, почувствовав напряженность атмосферы, быстро прошли мимо и скрылись в просторной комнате, уставленной различными призами — кубками да чашами.

— Правда? А я неделю назад читал в «Уолл-стрит джорнал», что в этом году там образовался сорокапроцентный дефицит. — Фэлкон прикоснулся к затылку. Рана, на месте которой остался только покрывшийся волосами шрам, все еще давала о себе знать слабыми головными болями.

Уинтроп сдержанно улыбнулся.

— Не стоит верить всему, что пишут в прессе, мистер Фэлкон, вы ведь и сами это знаете. А теперь прошу извинить... — Уинтроп ступил на лесенку, ведущую к застекленной двери.

— Я могу завтра же положить на стол пять предложений.

Уинтроп остановился, повернул голову, посмотрел на Фэлкона, а затем медленно двинулся к нему и остановился, когда они оказались буквально лицом к лицу. Лишь несколько дюймов разделяли их.

— Так отчего бы вам не связаться с Мериллом Линчем?

Фэлкон и глазом не моргнул. Он ожидал чего-то в этом роде.

— Полагаю, из этого следует, что больше мы не увидимся?

Уинтроп пристально взглянул на Фэлкона, и губы его сложились в зловещую улыбку. Не говоря ни слова, он круто повернулся и вышел из клуба. Все идет по плану. Фэлкон явился с протянутой рукой. Что и требовалось доказать.

У старшего вице-президента банка кабинет мог бы быть и пошикарнее, — подумал Фэлкон. Места много, но обстановка старомодная, да и пыльно как-то. Нигде не видно экрана — его называют, по имени изобретателя, Блумбергом, — на котором мерцают последние сведения о биржевых торгах. Как же тогда этот малый держит руку на пульсе всего, что происходит в мире? Пока Южный Национальный не производил на Фэлкона должного впечатления, а ведь он уже заходит на четвертый круг всякого рода собеседований. Но из чего ему выбирать? Деньги вышли, даже от тех, которые так и не обнаружились в ходе процедуры банкротства, ничего не осталось.

Хозяин кабинета Глен Мэлли все никак не мог закончить телефонный разговор, и у Фэлкона было время рассмотреть его. Скорее всего, Мэлли приближался к пятидесяти, волосы у него совершенно поседели, а лишний вес он скрывал слишком свободно сидящим на нем костюмом. За обедом Мэлли обычно съедал изрядную порцию бифштекса с вареной картошкой в сметане, несколько кусков хлеба с плотным слоем масла, огромный кусок торта и выпивал два бокала мартини. Лицо у него было красное, и вовсе не потому, что он ирландец. Сколько должно пройти времени, прикидывал Фэлкон, пока этого человека не свалит обширный инфаркт.

Мэлли повесил трубку.

— Прошу прощения, Эндрю, я ждал этого звонка. Больше нас не побеспокоят, я велел секретарше ни с кем меня не соединять.

— Да ладно, Глен, не стоит извинений.