Сергей Пономаренко - Темный ритуал

Дом Софии встретил его темными окнами. Снова в сознание стала прорываться тревожная мысль: «Куда ты идешь?! Ничего хорошего тебя не ждет в доме, где побывала Смерть!»

Но Дмитрия ничто не могло остановить. Входная дверь оказалась открытой, и он ступил в густую тьму. Инстинкт самосохранения заявил о себе, но он его подавил. Дмитрий, ничего не видя, сделал два шага и остановился.

— Соня! Я пришел!

С шумом захлопнулась дверь за спиной, и его охватил липкий страх. Но впереди зажегся фонарик, осветив лицо девушки.

— Лиза?! А где Соня?

— Проводник — я. Не имеет значения, в каком обличье я предстаю, — у меня много образов. Иди ко мне!

Фонарик погас, и все погрузилось во тьму.

— Я ничего не вижу! Ты не могла бы мне посветить?

— Иди на мой голос. Не бойся, перед тобой нет препятствий. Мы должны спешить в Город! Истекают последние секунды!

Голос девушки стал удаляться. Дмитрий мелкими шажками шел на него, выставив перед собой руки. Он нащупал руками перила лестницы и смог сориентироваться в знакомом ему помещении. А голос Лизы удалялся в сторону спальни Софи.

Вдруг луч света больно ударил его по глазам, и в следующее мгновение он почувствовал, как удавка обхватила шею, не давая дышать, и его потянуло вверх. Его ноги лишились опоры, стали плясать в воздухе. Дмитрий схватился руками за веревку, на которой его подвесили, и попытался подтянуться и ослабить петлю, сдавливающую горло, но безрезультатно. Он хрипел, задыхался, легкие от недостатка воздуха готовы были разорваться, язык вывалился изо рта. Перед глазами поплыли красные шары, Дмитрий ощутил, что вот-вот потеряет сознание. Послышался какой-то шум, грохот. Прекратив сопротивление, он повис плетью на веревке и уже ничего не слышал.

Дмитрий пришел в себя на скамейке у железнодорожного перрона. Он был в светлом плаще, у ног стоял пузатый портфель. Это был какой-то полустанок, так как не было здания станции.

«Как и почему я здесь оказался? Что за чужой плащ на мне и что это за портфель? Я умер?!» Продолжать сидеть на скамейке было глупо, и он покинул перрон, отправившись в темноту. Впереди увидел красные огоньки стоп-сигналов автомобиля и пошел на них. Из автомобиля вылез долговязый водитель в рыжей потрескавшейся кожаной куртке.

— Садитесь, подброшу до гостиницы.

— Не подскажете, как называется это место?

— Город, как еще? — удивился водитель.

— Как называется этот город?

— Так и называется — Город. И гостиница тут всего одна, — недовольно пробурчал водитель. — А все остальное там узнаете.

Дмитрий сел на заднее сиденье, обивка была в пятнах, вытертая, что указывало на почтенный возраст автомобиля.

Дмитрий очнулся от того, что что-то холодное стекало по лицу, а затем щеки обожгли хлесткие пощечины.

— Я в Городе? — спросил он, не открывая глаз.

— Нет, в аду! — раздался в ответ грубый мужской бас. — Твой котел номер триста двадцать шесть. Извини — лесенки нет и подсаживать не будем. Сам лезь!

Дмитрий открыл глаза и увидел улыбающихся следователя Якимчука и Оксану. В комнате горел свет, он по-прежнему находился в доме Софии, лежал на диване в холле. У него болела шея, и он нащупал на ней след от веревки. Он не чувствовал радости от того, что остался жив. У него было ощущение, что его оторвали от просмотра захватывающего фильма на самом интересном месте.

— Что это было? — спросил Дмитрий и сел на диване, опустив ноги на пол.

— Вас хотели убить, инсценировав самоубийство, — пояснил следователь. — Логика преступников понятна: вы, находясь в шоке после смерти жены, наложили на себя руки в том месте, где погибла любимая.

— Кто они?

— Сейчас познакомитесь. Они тут.

Дмитрий поднялся и только теперь заметил, что в доме полно людей в штатском и в черной форме спецназа. В спальне Софии под охраной двух спецназовцев в масках и с автоматами в руках находились три человека в наручниках. Все трое были ему знакомы.

— Джеф?! — удивился Дмитрий, увидев постоянного стилиста своей жены.

— Александр Витальевич Левченко, ваш племянник, хотя вы о нем даже не слышали. Двадцать два года тому назад жена Виталия Левченко, Тамара, подверглась насилию практически на глазах у мужа. Виталий развелся с ней еще до рождения ребенка, но согласился, чтобы в свидетельство о рождении его вписали как отца. Когда почти через два десятка лет «сыночек» объявился и попросил у папы финансовой помощи, тот стал ему выплачивать ежемесячное пособие.

— Нищенская подачка! — с презрением сказал Джеф-Алекс.