Ю Несбё - Нетопырь

Сердце забилось сильнее. Отчасти потому, что Харри гордился и радовался доверию этой сильной и красивой женщины, отчасти – от страха, что он недостоин этого доверия. Но больше всего – оттого, что он понял: все, о чем он думает и что чувствует, – здесь, перед ним, в блеске рекламных щитов, красном, синем и местами зеленом. На, смотри! Что, раздеваясь сама, она раздевала его.

Оставшись совсем без одежды, она продолжала стоять, и казалось, ее белая кожа освещает комнату.

– Иди сюда, – позвал он голосом скорее размытым, чем уверенным, и откинул одеяло.

Но Биргитта не шевельнулась.

– Смотри, – прошептала она. – Смотри.

Было восемь утра. Когда Харри после долгих уговоров пропустили в палату, «Чингисхан» еще спал. Но как только Харри со скрипом подвинул к кровати стул, он открыл глаза.

– Доброе утро, – приветствовал его Харри. – Как спалось? Помнишь меня? Я валялся на столе, и у меня были перебои с воздухом.

«Чингисхан» застонал. С широким белым бинтом вокруг головы он выглядел не таким опасным, как в «Крикете», где он намеревался убить Харри.

Харри достал из кармана крикетный мяч:

– Я тут потолковал с твоим адвокатом, и он сказал, что ты не собираешься подавать в суд на моего коллегу.

Харри перебросил мяч из правой руки в левую.

– Учитывая, что ты меня чуть не убил, я, конечно, очень обеспокоен судьбой моего спасителя. Но, если верить твоему адвокату, дело у тебя выигрышное. Во-первых, он говорит, что ты не напал на меня, а лишь отстранил, защищая своего друга, которому я мог нанести серьезные увечья. Во-вторых, он утверждает, что ты по чистой случайности отделался черепно-мозговой травмой – а мог бы и скопытиться от этого крикетного мяча.

Он подбросил мяч в воздух и поймал его прямо перед носом бледного силача.

– И знаешь – я с ним согласен. Метко посланный с четырех метров мяч угодил тебе прямо в лоб. Выжил ты по нелепой случайности. Сегодня адвокат звонил мне на работу – интересовался ходом событий. Он полагает, этого хватит для иска о возмещении ущерба, во всяком случае если у тебя будут тяжкие увечья. Ох уж эти адвокаты, стервятники, да и только, – отхватывают себе треть возмещения, но он тебе, наверное, говорил. Я спросил, почему он не убедил тебя подать в суд. Говорит, это вопрос времени. Вот и я теперь думаю: это только вопрос времени – а, Чингис?

«Чингис» осторожно покачал головой.

– No. Please go now, [60] – простонал он.

– Почему? Что ты теряешь? Если ты станешь инвалидом, сможешь отсудить большие деньги. Ты ведь будешь судиться не с бедным и убогим частным лицом, а с государством. Я даже проверил – твое личное дело останется чистым. Кто знает, вдруг присяжные поддержат тебя и ты станешь миллионером. Так значит, отказываешься?

«Чингисхан» не ответил, только посмотрел на Харри из-под бинта грустными косыми глазами.

– Надоело мне тут сидеть, Чингис, поэтому буду краток: после той драки у меня сломаны два ребра и проколото легкое. Поскольку я не был в полицейской форме, не предъявил удостоверение, вел себя не по инструкции, а Австралия несколько выпадает из моей юрисдикции, обвинение пришло к выводу, что действовал я как частное лицо, а не как полицейский. Значит, я сам могу решать, подавать на тебя в суд за грубое применение силы или нет. И мы опять возвращаемся к твоему незапятнанному – почти незапятнанному – личному делу. Сейчас над тобой висят шесть месяцев условно за нанесение телесных повреждений, верно? Плюс еще шесть месяцев. Итого ровно год. Что ты предпочитаешь: год тюрьмы или рассказать мне… – Он наклонился к уху, красным грибом торчащему из забинтованной головы, и прокричал: – …ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ!

Харри снова сел на стул:

– Итак?

Маккормак стоял спиной к Харри, скрестив руки. Сквозь густой туман огни на улице казались размытыми, а движения – замедленными. Весь город походил на нечеткую черно-белую фотографию. Тишину нарушал только какой-то стук. Харри сообразил, что это Маккормак барабанит ногтями по зубам.

– Значит, Кенсингтон был знаком с Отто Рехтнагелем. И ты это знал?

Харри пожал плечами:

– Понимаю, сэр, мне следовало сказать раньше. Но я думал, что…

– …не твое дело докладывать, с кем Эндрю Кенсингтон знаком, а с кем нет. А теперь, когда он исчез из больницы и никто не знает, где он, ты почуял неладное?

Харри утвердительно кивнул спине.

Маккормак посмотрел на него в зеркало. Потом плавным движением повернулся к Харри.