Ю Несбё - Нетопырь

– Ты часто бываешь в этом парке, Джозеф?

– Да, часто. – Джозеф снова отпустил взгляд, и тот унесся на километр.

Абориген извлек из-под куртки бутылку сока, предложил Харри, отпил сам и с довольным видом закрутил крышку. Куртка была расстегнута, и Харри увидел на груди татуировки. Над большим крестом было написано: «Джерри».

– Красивые у тебя татуировки, Джозеф. А кто такой Джерри?

– Джерри – мой сын. Сын. Ему четыре года, – Джозеф растопырил пальцы и попытался отсчитать четыре.

– Я понял. Четыре. А где Джерри сейчас?

– Дома, – Джозеф махнул рукой в направлении дома. – Дома с мамой.

– Знаешь, Джозеф, я ищу одного человека. Его зовут Хантер Робинсон. Он белый, маленького роста, и у него мало волос на голове. Иногда он приходит в парк. И он показывает… разные части тела. Ты понимаешь, о ком я? Ты его видел, Джозеф?

– Да, да. Он придет, – ответил Джозеф и потер нос, будто считал, что Харри не понимает очевидного. – Просто подожди. Он придет.

Харри пожал плечами. Конечно, утверждение Джозефа не заслуживало особого доверия, но больше делать было нечего, и он протянул Джозефу еще одну сигарету. Они сидели на скамейке, а темнота становилась все глубже и под конец сделалась почти осязаемой.

Вдалеке зазвонил церковный колокол. Харри зажег восьмую сигарету и затянулся. В последний раз, когда он ходил в кино с Сестренышем, она сказала, что ему надо бросить курить. В тот раз они смотрели фильм «Робин Гуд – принц воров» с самым худшим актерским составом, какой Харри мог припомнить. Хуже только – в «Plan 9 From Outer Space». [52] Но Сестреныша не коробило, что Робин Гуд в исполнении Кевина Костнера отвечает шерифу Ноттингемскому на чистейшем американском. Сестреныша вообще мало что коробило, зато она вопила от восторга, когда Костнер навел в Шервудском лесу порядок, и плакала от радости, когда Робин и леди Марианна в конце концов обрели друг друга.

Потом они пошли в кафе, и он купил ей кофе. Она рассказала ему, как хорошо ей живется на новой квартире в Согне. Но пара людей, которые живут по соседству, – «совсем на голову того». И еще сказала, что Харри должен бросить курить.

– Эрнст говорит, это опасно, – сказала Сестреныш. – От этого можно умереть.

– Кто такой Эрнст? – спросил Харри, но она только захихикала в ответ. Потом снова стала серьезной:

– Ты не будешь курить, Харальд. И не умрешь, понял?

Это обращение «Харальд» и словечко «понял?» она переняла от мамы.

При крещении отец настоял, чтобы сыну дали имя Харри. Отец, Фредрик Холе, обычно во всем угождавший супруге, вдруг поднял голос и заявил, что хочет назвать мальчика в честь деда, который был моряком и, по всему, хорошим человеком. Мать долго не спорила и согласилась, о чем потом горько жалела.

– Кто-нибудь когда-нибудь слышал о каком-нибудь Харри, который чего-нибудь достиг? – говорила она. Когда отец хотел ее поддразнить, он цитировал ее фразы с огромным количеством «нибудь».

И мать стала звать его Харальдом, в честь своего дяди. Но эта затея широкой поддержки не получила. А после смерти матери Сестреныш тоже стала его так звать. Может, Сестренышу хотелось таким образом заполнить образовавшуюся пустоту в их жизни. Этого Харри не знал – в голове у бедной девочки происходило слишком много необъяснимого. И когда он пообещал, что бросит курить – если не сразу, то постепенно, – Сестреныш улыбнулась и заплакала, так и не стерев с носа крем.

А теперь Харри сидел и представлял, как табачный дым свивает клубки в его теле. Как огромный змей. Буббур.

Джозеф вздрогнул и проснулся.

– Мои предки были люди-вороны – crow people, – без предисловий сказал он и выпрямился. – Умели летать. – Казалось, сон взбодрил его. Он потер лицо обеими руками. – Хорошо это – летать. У тебя есть десятка?

У Харри была только двадцатидолларовая купюра.

– Здорово, – сказал Джозеф и выхватил ее.

Наверное, это было только минутное прояснение, потому что тучи снова начали затягивать мозг Джозефа – он что-то забормотал на непонятном языке, напоминающем тот, на котором Эндрю говорил с Тувумбой. Как его там? Креольский? И вот уже голова пьяного аборигена снова свалилась на грудь.

Харри решил, что докурит эту сигарету и уйдет, но тут появился Робертсон. Харри ожидал увидеть его в пальто – обычной одежде эксгибициониста. Но на Робертсоне были джинсы и белая футболка. Он шел, посматривая по сторонам и будто приплясывая в такт беззвучной песне. На Харри он не обращал внимания, пока не дошел до скамеек, но увидев его, изменился в лице.