Дэвид Боукер - Смерть, какую ты заслужил

– Господи милосердный, да здесь же «Молот ужаса»* [ Марка, под которой с начала 50-х по 70-е гг. в Англии выходили фильмы ужасов, доминировавшие на рынке благодаря массовости и дешевым постановкам ] снимать можно! – сказал Билли.

Злыдню он этим явно угодил.

– Конечно. А почему бы еще я купил этот дом?

– Ты же не думаешь, что я буду тут спать?

– Почему нет?

– Да я обделаюсь со страха!

– Но ты же пишешь романы ужасов. Только не говори, что боишься темноты.

– Меня не темнота пугает. А то, что ходит в темноте.

– Билли, мертвецы ничего тебе не сделают. Это из-за живых нужно волноваться. А мертвецы просто хотят, чтобы ты был счастлив.

– Ты веришь в духов?

– Конечно. Мы постоянно окружены духами.

– Как ты можешь убивать людей и думать такое?

– Потому что только живые боятся смерти. У мертвецов нет проблем со смертью. Помнишь, как в «Невесте Франкенштейна»? «Ненавидь живых, люби мертвых». Мертвые не упрекают меня за убийства, пока я хорошо делаю свое дело. Смерть они считают избавлением и благословением. Билли поежился.

– И ты серьезно в это веришь?

– Доподлинно знаю, Билли.

Тем вечером они пошли ужинать в «Пахаря». В пабе было почти пусто. К облегчению Билли, никто не высказался по поводу его разбитой физиономии. Местные как будто знали и любили Злыдня, которого назвали Роджером. «Как жизнь, Родж?» – «Рад видеть, Родж». И Билли увидел Злыдня с другой стороны: умелого, обаятельного актера, ставящего пинты пива старикам у стойки и без усилий флиртующего с толстой хозяйкой, глаза у которой были как кремень.

– Знакомьтесь, это Монти, – сказал Злыдень, хлопая Билли по плечу. – Он будет присматривать за домом, пока я в отъезде.

– Монти? – переспросил Деннис, старик, побывавший при Эль-Аламейне* [ Сражение при Эль-Аламейне (1942 г. ) в Северной Африке; закончилось победой английских войск над итало-немецкими войсками ]. – Таким именем любой может гордиться.

Когда они со Злыднем сели есть разогретую в микроволновке лазанью, Билли возмутился вслух:

– Хренов Монти?!

– Настоящим-то именем ты воспользоваться не можешь.

– Знаю. Но Монти? Звучит как имя порнозвезды семидесятых, мать их. И даже не звезды с большим хреном.

– Вообще-то я имел в виду Монтегю Родеса Джеймса, – сказал Злыдень, – пузатенького ученого восемнадцатого века. На что тут обижаться?

Пуля прошила летную сумку Билли насквозь, а потому в его куртке появились лишние вентиляционные отверстия. Две обожженные дырки в правом рукаве, где пуля прошла навылет. За едой Злыдень указал на них вилкой.

– Похоже, твой друг оставил тебе сувенир на память.

– Он был мне недруг, Роджер, – возразил Билли. – Кстати, Родж, можешь мне кое-что объяснить?

– Что?

– Почему они могут звать тебя Роджер, а я не могу звать тебя Стив?

– Потому что мое имя Злыдень.

– Роджер Злыдень? Никогда глупее имени не слышал.

Шутка была не смешная, да и не шутка вовсе, но старый друг Билли запрокинул голову и расхохотался.. В это мгновение Билли вспомнил, что Ньюи лежит где-то мертвый в канаве. И от этой мысли ему стало чертовски грустно.

Дорога назад в дом священника заняла минут двадцать. Каждый десяток шагов Билли приходилось передыхать из-за поврежденного колена. Шли они молча, так как Злыдень снова вернулся к привычной величественной мрачности. Фонари в Дадлоэ отсутствовали. Дорожка была погружена в глубокую загородную тьму. За изгородью, мимо которой они проходили, что-то фукало и возилось. Небо было черным, звезды – яркими, точно оцифрованными. Когда они уже подходили к церкви, колено Билли запульсировало болью.

– Как я буду передвигаться в этой дыре?

– То есть?

– Как тут автобусы ходят?

– Довольно регулярно.

– Насколько регулярно?

– Раз в неделю.

Злыдень дал ему вволю посквернословить и выбраниться, а после заметил, что у него есть мотоцикл, которым Билли волен пользоваться.

– Готов поспорить, какой-нибудь драный мопед, – посетовал Билли.

Как он и предполагал, в темноте «Липы» выглядели еще менее привлекательно. По полям гулял холодный ветер и заставлял танцевать деревья. Пока Злыдень отпирал входную дверь, Билли глянул на убогий домик по соседству и мельком увидел в темном окне мансарды белое лицо. Он помахал, и лицо растворилось во тьме.

– За нами кто-то наблюдает, – сказал Билли.

– Священник, – даже не трудясь посмотреть, отозвался Злыдень. – Самый скверный, самый безбожный гад на всей сатанинской земле.