Лоуренс Блок: Заложник воображения

В полночь он лег спать. Спал урывками, заново переживая все ужасы минувшей ночи — звук шагов, нападение, нож, кровь, свое бегство из парка. Последний раз он проснулся в семь часов, вырвавшись из ночного кошмара, весь в поту.

Если эти кошмарные сновидения будут преследовать его ночь за ночью, то жизнь теряет всякий смысл. Он не психопат, и понятия «хорошо» и «плохо» имеют для него принципиальное значение. Искупление в объятиях электрического стула казалось наименее ужасным из всех возможных наказаний. Теперь он уже не хотел скрываться. Он хотел освободиться.

Катлетон вышел на улицу и купил газету. Никаких новых сведений в ней не было. В «Миррор» он прочел интервью с маленькой племянницей Уолдек, и оно вызвало у него рыдания.

Никогда раньше ему не приходилось бывать в полицейском участке. Он располагался всего в нескольких кварталах от многоквартирного дома, в котором жил Катлетон, но ему пришлось заглянуть в телефонный справочник, чтобы узнать точный адрес.

Он вошел внутрь и в нерешительности остановился, отыскивая глазами кого-нибудь не слишком высокого по званию. Наконец обнаружил дежурного и обратился к нему, объяснив, что хочет видеть кого-нибудь по поводу убийства Уолдек.

— Уолдек? — переспросил дежурный.

— Женщина в парке.

— А-а. Информация?

— Да, — ответил мистер Катлетон.

Присев на деревянную скамью, он ждал, пока дежурный звонил наверх, чтобы выяснить, кто занимается делом Уолдек. Потом его попросили подняться к сержанту Рукеру. Катлетон послушно пошел наверх.

Рукер оказался молодым человеком с озабоченным лицом. Он сказал, что ведет дело Уолдек, но сначала посетителю придется сообщить свое имя, адрес и другие сведения о себе.

Катлетон сообщил все, что от него хотели, Рукер записал все сведения на желтом бланке и задумчиво поднял на него глаза.

— Ну хорошо, с формальностями покончено, — сказал он. — Что у вас есть для нас?

— Я сам, — ответил мистер Катлетон и, когда сержант Рукер удивленно нахмурился, объяснил: — Я сделал это. Убил ту женщину, Маргарет Уолдек. Это сделал я.

Сержант Рукер и еще один полицейский отвели его в отдельную комнату и задали много вопросов. Катлетон рассказал все в точности, как помнил, с начала и до конца, изо всех сил стараясь не терять самообладания в наиболее жутких местах. Дважды он все-таки не выдержал. Рыдания удалось сдержать, но ему закладывало грудь, в горле вставал комок, и некоторое время он не мог говорить. Они продолжали задавать вопросы.

— Где вы взяли нож?

— В магазине «Пять и десять» [1] Магазины, где любой товар стоил пять или десять центов. Теперь они называются «магазины дешевых товаров». (Здесь и далее примечания переводчиков.) .

— Где именно?

— На Колумбия Авеню.

— Помните магазин?

Он помнил прилавок, продавца, помнил, как расписывался за нож, как унес его. Он только не помнил, что это был за магазин.

— Почему вы сделали это?

— Не знаю.

— Почему именно Уолдек?

— Просто она… попалась.

— Почему вы напали на нее?

— Что-то нашло на меня. Толкало сделать это. Не понимал этого тогда, не понимаю и сейчас. Неодолимая потребность. Мне необходимо было сделать это!

— Почему вы ее убили?

— Так случилось. Я убил ее. Этот нож, вверх, вниз. Вот почему я купил нож. Чтобы убить ее.

— Вы заранее планировали это?

— Лишь… смутно.

— Где нож?

— Его нет. Выбросил. В канализационный люк.

— Где этот люк?

— Не помню. Где-то.

— У вас на одежде должна быть кровь. Ведь из убитой она хлестала, одежда не могла не испачкаться. Она у вас дома?

— Я избавился от нее.

— Как? Бросили в люк?

— Послушай, Рэй, нельзя вести допрос с пристрастием, если человек сам признается.

— Виноват. Катлетон, одежда где-то недалеко от вашего дома?

Что-то смутно всплывало в памяти. Что-то, связанное с огнем.

— Топка для сжигания мусора.

— В вашем доме?

— Нет, в каком-то другом. В нашем такой нет. Я пришел домой, переоделся. Это я помню. Связал одежду в узел, побежал в другой дом, бросил ее в топку для мусора и помчался обратно к себе. Умылся. Помню, что под ногтями у меня была кровь.

Они попросили его снять рубашку. Осмотрели руки, грудь, лицо и шею.

— Никаких царапин, — сказал сержант Рукер. — Ни единого следа, а она царапалась, у нее под ногтями обнаружена кожа.

— Но, Рэй, она ведь могла сама себя царапать.

— М-мм. Или на нем все быстро заживает. Пойдемте, Катлетон.

Они привели его в другую комнату, сняли отпечатки пальцев, Фотографировали и предъявили обвинение в преднамеренном убийстве. Сержант Рукер предложил ему позвонить своему адвокату. Катлетон не знал ни одного адвоката. Был один, который как-то заверял ему документы, но он не помнил его имени.