Максим Шаттам: Черная вдова. Шаттам

В ее голове прозвучали слова частного детектива:

«Женщины пусты», вот что хотел сказать преступник.

А она? Кто она теперь? Пустая женщина?

На улице раздался гудок. Ее ждало такси.

Аннабель побрызгала на лицо водой и вышла в коридор.

Поцеловав пса в голову, она взяла свою сумку.

Бролен открыл ей дверь.

Аннабель приложила палец к губам прежде, чем он успел заговорить, и обняла его.

На улице сияло солнце. Шофер положил в багажник ее вещи и снова сел за руль.

— Здесь найдется место и для тебя, — проговорил Бролен.

Аннабель застыла. Он смущенно теребил пуговицу на ее рубахе.

— Вместе мы способны на многое, — добавил он. — Думаю, мы отлично дополняем друг друга, разве нет?

На что он намекает? Он говорит о работе, о том, что из нее получится отличный частный детектив, и она будет вести расследование вместе с ним?

Аннабель взялась за ручку дверцы.

Она посмотрела в его глаза, обрамленные черными ресницами.

И улыбнулась.

Небо было невероятно ясным.

Море безмятежно катило свои волны, и они с успокаивающим плеском разбивались о берег. Жизнь природы шла своим чередом. К счастью, еще оставалось хоть что-то, чем человек не завладел.

Бролен погрузил ногу в мягкий горячий песок.

Его охватило чувство полноты жизни.

Как бы он ни старался, он не мог вспомнить, когда в последний раз во время отдыха у него на душе было так спокойно.

Он знал, что спокойствие временно. Рано или поздно притаившееся в нем пламя снова разгорится.

Но пока он наслаждался мгновением.

У его ног стояла открытая картонная коробка.

В ней лежали американские, канадские и мексиканские газеты.

На первой странице красовался заголовок:

«Дело Портлендского Призрака близится к концу».

Не было никакого сомнения в том, что его признают виновным, но было неизвестно, каким будет наказание: пожизненное заключение или смертная казнь?

Со времени публикации статьи наказание уже было назначено, но Бролен даже не пытался узнать, какое именно.

Он знал, что кара будет страшной. Серийному преступнику, убийце его любимой, не на что надеяться.

Легкий приятный бриз приподнял статью.

Бролен не стал ее удерживать.

Тонкий лист поднялся в воздух и полетел над водой.

Ветер пошевелил остальные газеты в картонной коробке, и Бролен придавил их ногой.

Газетная статья скрылась из виду за очередной волной.

Бролен набрал полные легкие воздуха.

От морской соли стягивало лицо.

Он отодвинул газеты в сторону. Не сейчас, у него нет никакого желания читать. Вечером еще будет время.

Констанция д’Эйлс была на свободе.

Ее дело только что изучил знаменитый психиатр и уверенно заявил, что она больше не будет убивать. Совершенные убийства помогли ей очиститься, избавиться от поселившегося в ней чудовища, что символически выразилось в инсценировке смерти Глории Хелски. Психиатр не сомневался в том, что ее дальнейшая жизнь не будет представлять опасности для других и что ее не нужно бояться. Нужно только поймать.

Бролен придерживался иного мнения.

Он знал, что человек не может избавиться от темной стороны своей души, не причинив себе вреда. Некоторое время она будет прикидываться нормальной, но вскоре ощутит в себе жажду быть не как все и продемонстрирует это с помощью убийств. Она познала упоение кровью и будет искать это наслаждение снова и снова. Чтобы жить, она должна убивать, и вряд ли ей удастся найти другое средство для поддержания равновесия.

Бролен ждал, когда она снова возьмется за дело.

Он надеялся, что в скором времени ее арестуют, например во время обычной паспортной проверки, как часто случается с беглыми преступниками.

Бролен высыпал на газеты горсть песка.

Справа к нему кто-то подошел.

Женщина.

Она села рядом.

У нее была смуглая золотистая кожа, поверх купальника надета короткая пляжная юбка.

Бролен посмотрел на линию горизонта.

Он восхищался этой картиной, невидимой глубиной, в которой сходятся две параллельные линии, создавая размытый лазурный горизонт. На небе не было ни облачка.

Впервые за долгие годы Бролен осознал, что не видит перед собой непреодолимой преграды. Перед ним были только песок, вода и легкий ветерок.

Он прищурился и устало улыбнулся.

Он понял, что возможно все.

Когда опустившееся солнце легло на землю, он продолжал улыбаться.

Перед ним раскрылся горизонт надежд.

Его рука сжимала руку Аннабель.