Юрий Черняков - Чудо в перьях

— Паша… — протянул он ко мне руки. — Пашенька… Значит, теперь я не одинок в этом мире?

Быстро отвернулся и вышел. Я снова коснулся клавиш, не веря себе. Робкие звуки как бы нерешительно, потом смелее, потекли вдогонку первому ушедшему звуку, чтобы настичь, навязать с ним ажурную цепь, протянутую через тишину.

Я больше не мог. Можно сказать, испугался. Вскочил и выбежал вслед за хозяином! Что это было? Наваждение, гипноз?

Я ворвался в его кабинет. Там сидело еще несколько человек. Радимов опустил голову, глядя в бумаги.

— Я занят! — сказал он. — Я тебя вызову.

Но я сел на стул у двери. Я должен был во всем разобраться. Присутствующие переглянулись. «Безобразие… Совсем обнаглел…» Я будто слышал их голоса… Или он точно так же читает, слышит чужие мысли?

— Вам же сказали, молодой человек… — вкрадчиво сказал кто-то безликий.

Впрочем, все они тут были безликими, за исключением хозяина. А я как будто впервые это заметил. «Уже бывший? — снова зашелестело во мне. — Низвергнутый фаворит? Так и надо этому наглецу, сопляку, прелюбодею…»

Похоже, он услышал то же, что и я.

— Придется прерваться! — сухо сказал он и встал. — Спасибо, Павлик, что напомнил. Не больше пяти минут. Прошу извинить.

Опустив глаза, они послушной гурьбой потянулись мимо меня в дверь. Теперь не слышалось даже шелеста их мыслей. Мертвые мозги, просыпающиеся лишь в минуту опасности и при возможности что-то урвать или кого-то убрать.

— Что это было? — спросил я, когда он запер за ними двери на ключ.

— То самое, Паша. А ты мне не верил. Теперь ты вспомнил? Хоть что-нибудь?

— А что именно я должен вспомнить? Что когда-то играл на рояле или что кого-то убивал по вашему указанию?

— Но ты же играл? Вот только что?

— Мои пальцы… — Я посмотрел на них, как если бы они теперь существовали отдельно от меня. — Они вспомнили что-то. И сами, понимаете, сами!

Я пошевелил ими, чтобы убедиться: продолжают они мне подчиняться или нет. Они дрогнули, зашевелились, каждый раздельно, заскорузлые, в заусенцах и отметинах, в которых скопилась несмываемая чернота.

— А ты не торопись! — Он привалился грудью к столешнице, отчего сдвинулась груда бумаг. — Вспомнишь обязательно. Главное, что ты поверил.

— Зачем вам это? Ведь сами утверждаете, что ни разу в своих прошлых жизнях я ничего не мог вспомнить. Я все равно был вам во всем послушен.

— Если бы люди уверились в своем перевоплощении, узнали об этом, как знаю я, и скоро узнаешь ты, — сказал он, — представляешь, какое настоящее освобождение духа произошло бы! Посмотри на меня! Ты видишь воочию результат такого освобождения, разве не так?

— Так, так, — кивнул я. — Каждый день с этим сталкиваюсь. Лоб в лоб, как на встречной полосе… Дальше-то что? Ну узнаю, вспомню, почувствую себя свободным… А вдруг не позволю вам больше командовать? Вдруг потеряете меня как верного холуя? Кто вам будет делать массаж, в постельку после бани, по ночам вскакивать по первому требованию. Отключу телефон, и все!

— Вот и проверим! — воскликнул он. — Я сам хочу это узнать. Пусть потеряю тебя, но выиграю наш спор с Цаплиным! А уж в следующем поколении А тебе ни слова, ни полслова! Хочу рискнуть потерять тебя, твою дружбу и привязанность. А что мне? А что нам, если впереди у нас вечность? И пусть меня зовут азартным авантюристом, что истинная правда, а мою акцию с поворотом Реки Рома недавно назвал блефом, что ведь тоже правда, ведь действует!

— Короче, вас призвали на престол? — хмыкнул я.

— Пока нет, но именно по бездействию властей, по тому, что до сих пор не арестовали, не сняли со всех постов, я понял, что попал в точку! Что мое безумие работает, как и время, на меня. Призовут! А у тебя, Паша, начинает прорезаться чувство здорового юмора. Так и надо, высмеивай, это можно. Мое время пришло, но твой час еще не наступил. Поэтому — освободи кабинет. Все на сегодня! Ты меня понял? Чтобы только сидел и играл. А я, если позволишь, буду подходить сзади на цыпочках и слушать, слушать… Сам не буду отвлекать и другим не позволю. Иди, Паша, иди… Зачем нам с тобой эти разговоры…

— Боюсь, — признался я. — Сам не знаю чего, но боюсь. Страшно снова садиться за рояль.

— Понимаю, — кивнул он, поднимаясь из-за стола. — Наташа! Пригласи участников совещания… Тогда иди прогуляйся, зайди в филармонию, в парк, словом, не сиди на месте, побудь сам с собой. И вспоминай, что я тебе только что сказал…

И взяв меня под локоть, вывел из кабинета.

Я шел по улицам города, не зная куда, не замечая прохожих, не обращая внимания на девушек, и прислушивался к тому, что во мне происходило. Одно мне было ясно: я уже другой человек. Я слышал в себе неясный шелест чужих мыслей. Чтобы проверить себя, зашел в наш гараж. Был как раз обеденный перерыв, и за столиками резались в домино и карты. Я подсел к картежникам. На меня хмуро оглядывались, но ничего не говорили. Черт меня дернул согласиться, чтобы Пичугин меня возил! Но в игру меня взяли.