Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Едва я появился на работе, как с интервалом буквально в одну минута в моем кабинете раздалось три звонка. Первый от Фрадкова, второй — от Кирикова и третий от Костомарова. И каждый приятными голосами своих секретарш приглашал меня немедленно прийти к нему.

Я почувствовал некоторое затруднение. Кому отдать визит первому? Если выбирать по формальным признаком, то следует выбрать Кирикова, а если по соображениям практическим, то надо идти к Костомарову. Ну уж нет, к нему я пойду в последнюю очередь. Тогда не к тому, ни к другому, а к третьему.

Я поднялся на семнадцатый этаж и вошел в приемную. Секретарша при виде меня даже встала.

— Михаил Маркович вас ждет.

Фрадков встретил меня настороженным взглядом. Впрочем, я уже привык к такому выражению и не стал придавать этому большого значения. По другому этот человек просто не умел смотреть, так уж он устроен, что все люди вызывают в нем подозрение, ему кажется, что все только и думают о том, как бы выманить у него денег, облапошить его.

Фрадков кивнул мне головой, что одновременно означало приветствие и приглашение сесть. Что я и сделал.

— Какие ваши впечатления от поездки? — спросил он.

Я понял, что совершил оплошность, заранее не продумав, что ему говорить. В свете признания Семеняка, что это именно Фрадков послал убийцу, каждое мое слово приобретало особенный вес и могло обернуться против меня.

— Могу я говорить с вами откровенно?

Фрадков посмотрел на меня своим тяжелым взглядом и в знак согласия кивнул своей тяжелой головой.

— Впечатления довольно тягостные. Против нас настроены и жители и властные структуры. Никому не нравится то, как мы ведем себя в городе.

Я заметил, что мои слова явно пришлись не по нраву Фрадкову. Его лицо сделалось еще более хмурым.

— Что, по вашему мнению, мы делаем не правильно?

— Мы почти не вкладываем средства в развитие комбината, в улучшение экологии. Зарплата на комбинате очень низкая.

— Мне это известно не хуже, чем вам, — резко, не скрывая недовольства, проговорил Фрадков. — Но мы занимаемся бизнесом, а не благотворительностью. А дела идут не так уж и хорошо. Пойдут лучше, будем больше вкладывать, как вы говорите, в развитие, повысим зарплаты. Вам ясно?

— Да, Михаил Маркович, вполне.

— И впредь, попрошу вас, занимайтесь только теми делами, которые вам поручаются делать. Там с вами была Марина Анатольевна, она изучала финансовые вопросы. И, между прочим, у нее мнение не такое категоричное, она полагает, что мы достаточно вкладываем в развитие производства. И оклады у металлургов не такие уж маленькие. Все познается в сравнение, наши рабочие получают больше всех в городе.

Я был поражен. Неужели Царегородцева на самом деле сделала такой доклад. И это после всего ею увиденного! Трудно поверить.

— Извините, Михаил Маркович, — внешне покорно произнес я, — просто я считал своим долгом высказать свое мнение. Вполне возможно, что оно ошибочное, и я не учел все компоненты вопроса.

— Именно, — уже чуть мягче проговорил Фрадков. — Вот еще о чем я хочу вас спросить: ничего странного во время вашего там пребывания вы не заметили?

Я прекрасно понимал, о чем он говорит, но решил, что не стану ему помогать, пусть-ка раскроет как можно больше карт.

— Неожиданного? — сделал я удивленный вид. — Кажется, ничего уж сильно неожиданного не было. А что вы имеете в виду конкретно?

Я видел, что Фрадков явно оказался в затруднении. Он хотел направить мою мысль по более определенному руслу, но остерегался выдать себя.

— Не было ли там каких-либо чрезвычайных происшествий?

— Слава бог, ничего такого, Все прошло спокойно. Да и Марина Анатольевна может подтвердить.

— Марина Анатольевна занималась другими делами и могла кое-что не знать. Ну хорошо. Оставим это. А что вы думаете о Семеняке?

— У меня создалось впечатление о нем как об очень предупредительном человеке. Он хорошо знает местные условия. И, безусловно, предан интересам концерна.

— За такую зарплату, разумеется, будешь преданным, — буркнул Фрадков и сразу почувствовал, что сказал лишнее. — Впрочем, это не имеет значение, мы платим ему столько, сколько он стоит. Значит, он вам понравился.

— Понравился — это не совсем то слово. Я не так много общался с ним. Я лишь отдаю дань его поведению, тому, что видел собственными глазами. Он очень оперативно выполнял все наши просьбы. И то, что удалось за такое короткое время сделать, найти среди журналистов тех, кто согласен нам помогать, во многом его заслуга.