Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

— Леонид Валерьевич, какая комиссия, какой законопроект, у нас же нет никакого законопроекта! — воскликнул даже чересчур громко Потоцкий. — И, мне кажется, руководству эта идея не понравится.

Судя по всему ему известно о делах концерна гораздо больше, чем обычному рядовому сотруднику. Не случайно же его так поразило мое предложение.

— Не важно, нет законопроекта, так будет, что-нибудь да состряпаем. Важно другое, чтобы о законопроекте и о депутате, который его проталкивает, все бы заговорили. Потом этот законопроект благополучно похерят, зато фамилия человека останется в памяти. У него уже будет политический капитал, да еще какой — борца с мафией. А это для нас главное.

— Руководство не одобрит этой идеи, — снова уверенно произнес Потоцкий.

— Почему вы так думаете? — пристально посмотрел я на него.

Он смутился, поняв, что сболтнул лишнее.

— Мне так просто кажется.

— Посмотрим, окажетесь ли вы правы. Я прямо сейчас попрошусь на прием. А вы пока думайте над этой идеей.

Я хотел попасть к Кирикову, но тот уехал по делам. Я чертыхнулся, с ним было бы легче обо всем договориться. Ему нравятся парадоксальные предложения. Да и как человек он гораздо приятней. Но ничего не поделаешь, пришлось звонить секретарше Фрадкова и просить принять меня.

Секретарша сказала, что узнает. К моему большому удивлению уже через минуту она сообщила, что Михаил Маркович ждет меня.

Чудеса, думал я, поднимаясь на лифте, обычно люди ждут приема у него часами, а то и днями, а меня он пригласил тут же, как только я попросил об этом. Это наводит на размышления.

Едва я вышел из лифта, как едва не столкнулся с Костомаровым.

— Леонид Валерьевич, рад вас видеть. Как поживаете?

— Спасибо, все хорошо.

— Я рад. — Он было уже шагнул в лифт, как внезапно остановился. — Вам что-нибудь известно о человеке в маске?

— В маске? — сделал я удивленное лицо, одновременно холодея с головы до пяток. — Тот, что сидел в Бастилии в железной маске?

Костомаров громко захохотал.

— Да вы я вижу шутник.

Он зашел в лифт, створки закрылись.

Просто ли это проверка или ему в самом деле что-то известно? Я шагал по коридору, а мысли в голове ходили буквально ходуном. Если Костомарову в самом деле что-то удалось узнать, то надо отсюда улепетывать.

Но прежде чем я попал к Фрадкову, произошла еще одна встреча, кардинально изменившая ход моих мыслей. Из его кабинета вышла Царегородцева, и я почувствовал, как быстрей и громче заколотилось сердце.

Она взглянула на меня, как мне показалось, вполне дружески, но ограничилась кивком головы. И все же я кожей ощущал, что все не так просто, и что мое присутствие вызывает у нее более живую ответную реакцию.

— Михаил Маркович вас ждет, — объявила секретарша.

Я пересек весь кабинет, прежде чем Фрадков поднял голову и посмотрел на меня. При этом на его лице появилось нечто отдаленно напоминающее улыбку.

— Садитесь, что у вас за дело?

— Я занимаюсь раскруткой Поповичева и мне нужна санкция на один нестандартный ход. Только так мы можем вызвать к нему большой интерес. Иначе все это будет происходить медленно и нудно.

— Что за ход?

— А если ему стать пламенным борцом против слияния криминала и бизнеса. Тема животрепещущая, об этом говорят многие, а вот главного оратора нет. Так почему бы это роль не сыграть нашему протеже. Это сразу привлечет к нему общественный интерес. Тем более у меня от прошлой деятельности остались кое-какая фактура, для убедительности снабдим Поповичева ею. Он сразу же станет знаменитым.

Такого взгляда я у Фрадкова еще не видел. Он смотрел на меня в упор, не мигающими глазами так, словно бы хотел прожечь ими мою черепную коробку и покопаться в залежах моих мыслей. Я хорошо понимал его, предложить такое мог лишь либо человек, играющий двойную игру, либо человек, обладающий большой долью наивностью.

Наконец он отвел глаза.

— Вы полагаете, этот прием сработает?

— Иначе бы не предлагал.

— Мне нравится ваша идея. Считайте, что вы получили санкцию. Что-нибудь еще?

— Нет, я пришел только за этим.

Я стал подниматься со стула, но Фрадков неожиданно остановил меня.

— Подождите. У меня будет к вам просьба. Не можете ли вы заехать ко мне вечером домой. Часов двенадцать. Вас устроит?

— Да, конечно, сочту за честь.

Он посмотрел на меня и чему-то усмехнулся.

— Буду ждать.

Я не мог ничего понять. Сперва Костомаров со своим странным вопросом, теперь Фрадков с еще более странным предложением. Захлопывается ли ловушка? Или, наоборот, передо мной открываются новые горизонты? От сомнений, не находящих разрешения, у меня даже заболела голова.