Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Я спустился в свой кабинет. Я не был до конца уверен, что правильно поступил, поддавшись уговорам этого хитреца. Я не полностью поверил ему, что он ничего не знал о том способе, которым меня проверяли. Но теперь жалеть о своем поступке было уже поздно.

Внезапно дверь моего кабинета отворилась, и на пороге собственной персоной предстал Костомаров. Было бы большим преувеличением с моей стороны утверждать, что он выглядел смущенным, но впервые я заметил, что он держит себя не столь самоуверенно, как обычно.

Не спрашивая разрешения, он сел на стул.

— Леонид Валерьевич, я пришел попросить у вас прощение за события сегодняшней ночи. Надеюсь, вы понимаете, что наши действия были вызваны возникшей чрезвычайной ситуацией.

Еще там, в комнате без окон у меня возникло страстное желание врезать ему кулаком. И теперь оно внезапно вспыхнуло с новой силой. И мне стоило большого труда обуздать его.

— Я понимаю, — стараясь по возможности не смотреть на него, произнес я. — Петр Олегович мне все разъяснил.

— Надеюсь, вы на мены не в обиде. Вы держались великолепно. Видели бы вы, как противно вели некоторые. — Он внезапно оборвал себя, понимая, что сболтнул лишнее. — Что делать: на войне как на войне.

В самом деле, пожалуй, этот лозунг стоит взять как руководство к действиям.

— Так я могу считать, что инцидент исчерпан?

— Да, можете, — заставил сказать я себя.

Он протянул мне руку, и мне пришлось ее пожать.

Костомаров, явно повеселев, встал. Он справился с неприятным делом и теперь можно вернуться к прежнему состоянию.

— Скоро нам с вами предстоит весьма увлекательное путешествие к океану. Будем сочетать приятное с полезным.

Я чертыхнулся про себя. И почему Кириков не сказал мне, что Костомаров тоже летит. Еще неизвестно, как бы я тогда поступил, может быть, и не позволил разорвать заявление.

Костомаров наклонился ко мне и подмигнул.

— Говорят, местные красотки делают потрясающий эротический массаж. И при том очень дешево. Надо непременно попробовать.

— Да, — согласился я, — такое пропустить было бы непростительно.

Начальник службы безопасности заговорщески улыбнулся мне и вышел из кабинета.

Я находился в сплошном лазуревом пространстве. Казалось, что неведомый художник закрасил весь мир одним цветом, так как других красок по близости не было видно.

В соседнем кресле расположилась Царегородцева. Получилось ли это случайно или нет, но она сама села рядом со мной. Но хотя мы летели уже достаточно долго, разговор как-то не клеился. Финансовый директор большую часть пути проводила с закрытыми глазами. Спала ли она или таким образом уклонялась от общения со мной, я не знал. Но ее поведение меня обижало, я все же надеялся, что после той встречи наши отношения будут как-то развиваться. Но с тех пор минуло несколько дней, а прогресс даже не намечался.

Принесли обед, и Царегородцевой волей неволей пришлось выходить из своего полусонного состояния. Я решил воспользоваться благоприятным моментом, и если она не хочет беседовать со мной, то почему бы не проявить в таком случае инициативу мне.

Мы ели цыпленка, я украдкой наблюдал за ней и не мог не восхищаться тем, насколько она делает это красиво. Эту женщину природа наделила не только красотой, но и большой грацией.

— У вас усталый вид, Марина Анатольевна, — сказал я для затравки.

Она посмотрела на меня так, словно бы впервые за весь полет заметила мое тут присутствие.

— Вы правы, я ужасно устала. Перед поездкой нужно было подготовить гору всяких документов и расчетов. У меня ими забит целый чемодан. Когда речь идет о возможной сделки на пару сотен миллионов долларов, наше руководство спать не дает никому. Особенно нашей службе.

Эта информация была весьма ценной для меня, так как никто мне не сообщил, на какую сумму может быть заключена сделка. В самом деле, ставки велики.

— Я даже не представлял, что планируется столь крупный контракт.

Царегородцева бросила на меня настороженный взгляд.

— А вы не знали? — удивилась она. — Впрочем, цифра не разглашалась, это коммерческая тайна. Я не должна была вам ее говорить.

— Не волнуйтесь, я никому не сообщу. Буду нем, как могила.

Царегородцева снова как-то непонятно посмотрела на меня.

— Но за контракт еще предстоит битва. Конкуренты у нас серьезные. Поэтому в делегацию включили и вас. Хотя некоторые были против.

— Вот как?

— А кто?

— Костомаров возражал.