Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Ко мне бесшумно подкрался официант с подносом, уставленным всевозможными напитками. Я выбрал первую попавшуюся рюмку. Сделал глоток, по вкусу определил, что это шампанское. Очень изысканное. Впрочем, скорей всего тут подают только такие напитки.

Где-то невидимый негромко и ненавязчиво заиграл оркестр. Но никто не обращал на его игру внимания, все продолжали медленно прогуливаться по территории усадьбы. Я же по-прежнему не знал, что мне делать в этой ситуации. Стоять неподвижно, подобно статуям богов, с шампанским в руках казалось столь же нелепо, как и бесцельно фланировать по тропинкам в полном одиночестве.

Прошло, наверное, уже не меньше десяти минут, а на меня по-прежнему никто не обращал внимания. Мельком я видел Кирикова, увлеченно беседовавшего с известным депутатом, затем появился быстро семенящий Фрадков, Но этим господам было явно не до меня, здесь присутствовало слишком много очень важных персон, чтобы уделить хотя бы чуточку внимания скромному руководителю департамента общественных связей.

В таком случае, что я тут делаю, задал я себе вопрос. Никакой пользы от моего присутствия на этом роскошном приеме скорей всего не будет. Не стоит ли в тогда удалиться? И вообще не принимать, если они последуют, более подобных приглашений? Для каждого человека существует свой уровень, и если он попадает по воле обстоятельств туда, где он никому не интересен, то чувствует себя чужим и лишним. Вот как я сейчас.

Но эти мысли гостили в моей голове ровно до того момента, пока рядом со мной не раздался голос:

— Леонид Валерьевич, вы, кажется, скучаете?

Я обернулся и увидел перед собой Царегородцеву. Выглядела она великолепно: черное, строгое длинное платье без всяких украшений очень эффектно подчеркивало стройную довольно высокую фигуру. На шее сверкало бриллиантовое колье. В руке, как и я, она держала бокал с шампанским. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Есть немного, тут слишком много незнакомых лиц, — признался я.

— Петр Олегович, заметил, что вам тут не слишком весело и попросил меня составить компанию вашему одиночеству.

— Выходит, вы выполняете поручение руководства, а не действуете по собственному желанию.

— А у вас никогда не бывало, что собственное желание совпадает с указаниями руководства?

Я улыбнулся, показывая тем самым, что оценил тонкость ответа Царегородцевой.

— В таком случае я спокоен, так как не стану для вас источником внутреннего конфликта.

— Не станете, — согласилась она. — Может быть, немного пройдемся. Это очень приятное место. Когда-то давно тут гуляли графы и князья, говорят, что в эту усадьбу к хозяевам запросто заезжал сам государь. Правда, не помню какой. Но это, думаю, и не важно.

— Теперь тут прогуливаются другие хозяева, — заметил я. Судя по лицам, сегодня тоже собрался высший свет. И часто наш концерн собирает такую публику.

— Не очень часто, но случается. Не мне вам объяснять, как близко соприкасается бизнес и политика. А это прекрасная возможность завести полезные знакомства в самых разных сферах, в неформальной обстановке обсудить важный вопрос. Между прочим, после таких приемов у концерна не раз появлялись весьма выгодные контракты. Кстати, видите представителей этой славной восточной страны, мы сейчас ведем с ними переговоры по поводу весьма перспективной сделки. Если она выгорит, то не исключено, что мы можем в скором будущем оказаться в этом государстве, на берегу океана, среди пальм. Вас не вдохновляет такая перспектива?

— Вдохновляет, особенно если вы будете моей спутницей к пальмам.

— Будем считать ваши слова дежурным комплиментом. Хотя такую возможность совсем исключить нельзя. Вы на хорошем счету, руководство вами довольно.

— И в награду послало вас меня развлекать.

Царегородцева засмеялась.

— А вам не нравится награда?

— Наоборот, я бы не променял ее даже на орден Почетного легиона. Не говоря уж о других отличиях.

— Вот вы какой. С вами надо держать ухо востро.

— Наоборот, я на самом деле очень покладистый, особенно рядом с красивыми женщинами. Я становлюсь почти как воск. Из меня можно лепить все что угодно.

— Что-то не очень верится. Вы производите впечатление человека, который любит навязывать другим свою волю. Да и репутация ваша, как журналиста, о том же свидетельствует.

— В какой-то степени это так. Но женская красота делаем меня другим, гораздо более покорным. Можно сказать, ручным, как хорошо выдрессированный медведь.