Борис Калашников - Эпидемия до востребования

У себя на вилле Энрике Гонсалес вскрыл конверт, врученный ему адмиралом. В нем находилась тонкая флеш-карта. Майор скопировал ее содержимое на мобильный телефон. Потом он сунул флешку в другой конверт, поставил на него свою печать, переоделся, бросил дорожную сумку в автомобиль и помчался туда, где от рева взлетающих самолетов гудела земля, а в воздухе над бетонным полем дрожало марево от сгоревшего авиационного керосина.

В Субике, у кромки летного поля, майора Гонсалеса встречал Билл Вольф.

– Жара невыносимая, – сказал бывший военный атташе, пожимая руку помощнику адмирала Кондраки. – Давай скорее в машину.

В приемной представительства компании «Мэритим сервис» шелестел кондиционер.

Энрике молча выложил на стол пакет с деньгами и конверт с флеш-картой.

Пакет тут же был унесен в кабинет, а конверт вызвал у Билла некоторое недоумение.

– Обычно Стив опечатывает такие вещи сам, а здесь почему-то не его печать? – Пальцы Билла недоверчиво прощупали желтую упаковку.

– Если шефу некогда, то он поручает подобную мелочовку мне, – выдал заранее продуманный ответ Гонсалес. – Этот конверт упаковывал я.

– Значит, ты в курсе, что там?

В ответ на этот вопрос Гонсалес только молча кивнул и пригубил воды из стакана.

– Посмотрим, что приготовил нам Стив. – С этими словами Билл канцелярским ножом вскрыл конверт, извлек флеш-карту, повертел ее в руках. – Может, покуришь, пока я буду с ней возиться? У меня есть отличные филиппинские сигары. Не уступают гаванским.

– Я не курю, – отказался Энрике.

– Тогда смотри телевизор. – На столике перед майором оказался пульт, а на экране возникли два петуха, рыжий и черный.

Они ходили по утоптанной глиняной площадке, наклонив головы набок и сверкая темными бусинками глаз. На правых лапах у обоих бойцов посверкивали острые, как скальпели, стальные шпаги. Вдруг, словно по команде, хвостатые гладиаторы подскочили, столкнулись и сцепились в жестокой схватке.

«Для таких субъектов, как Кондраки, люди – те же петухи. Их стравливают и заставляют убивать друг друга, чтобы кто-то делал на крови деньги», – подумал Энрике.

Гонсалес вспомнил откровения адмирала в порту Камрань, куда «Страйкер» доставил командующего на переговоры с вьетнамскими военными.

Кондраки не взял с собой помощника, вернулся энергичный и переполненный оптимизмом.

– Вот так, – сказал он Гонсалесу, довольно потирая руки. – Мы возвращаемся. Медленно, осторожно, но возвращаемся. В свое время мы сбросили на эту страну четырнадцать миллионов тонн взрывчатки, больше, чем все воюющие стороны во Второй мировой войне, сотни городов сровняли с землей, разбомбили мосты и дороги, но вынуждены были покинуть Вьетнам. Теперь времена поменялись. Я очень конструктивно переговорил с вьетнамским командующим.

– Вьетнамцы отдают нам Камрань? – удивился Гонсалес.

– Пока нет, но им нужны деньги, а я дал четко понять, что для нас важна Камрань и мы готовы платить. Остальное, майор, дело техники. Со временем все станет на свои места. Мы возьмем то, что нам нужно, они получат то, что мы им дадим.

– Если можно просто приехать и договориться, тогда зачем нужна была та война? – вырвалось у Гонсалеса.

– Вы, майор, чересчур наивны. Вот скажите мне, каков наш военный бюджет?

Энрике насторожился, не понимая, куда клонит адмирал.

– Пятьсот миллиардов долларов, – проговорил майор.

– Это больше, чем общая сумма всех военных бюджетов десяти стран, следующих за нами. Спрашивается, какой идиот будет выделять такие космические средства, если армия не воюет?! Нам обязательно нужен враг. Если перед носом обывателя будет постоянно маячить нечто, внушающее страх, то у него не возникнет вопросов о том, куда уходят деньги, снятые с него в виде налогов. Запомните, война – лучшее средство поддержания налогоплательщика в тонусе, – заявил Кондраки и назидательно поднял указательный палец.

Петушиный поединок, который Энрике Гонсалес увидел здесь, на Филиппинах, заставил его острее почувствовать жестокий цинизм адмиральских рассуждений. Он, Энрике, потерял на той войне отца. Десятки тысяч американцев погибли, сотни тысяч искалечены, три миллиона вьетнамцев убиты, оказывается, только ради того, чтобы кто-то набил карманы большими деньгами.

Ему стало противно и тоскливо. Майор переключился на другой канал. Он увидел истребитель, снижающийся над знакомыми ему прямоугольными строениями аэродрома, Билла Вольфа в синей бейсболке и темных очках, стоящего на бетоне, и самого себя, открывающего кабину самолета и стаскивающего прозрачный шлем с головы.