Чарльз Камминг - Холоднее войны

– Как насчет вот этого? – предложил Том.

В переулке заработал отбойный молоток.

– Отлично, – ответила Амелия, и они вошли внутрь.

Выбор столика говорил сам за себя. Вместо того чтобы сесть на свободные места рядом с окном, откуда открывался чудесный вид на Истикляль, Амелия предпочла забиться в самый шумный угол ресторана, рядом с дряхлым турком, у которого был слуховой аппарат. Даже если он и говорил по-английски или понимал устную речь, вряд ли сумел бы расслышать хоть слово из их беседы – и еще менее вероятно, что этот старикан кинется в НРО, чтобы доложить о разговоре Тома и Амелии.

Том заказал ягненка с картофельным пюре, Амелия – баранье рагу с гарниром из протертых баклажанов, который походил на детское питание. Через пару минут оба согласно заявили, что еда отвратительная, но, беседуя, все равно продолжали есть, запивая ее газированной мине ралкой.

– Ты не рассказал мне о встрече с Джимом Чейтером, – заметила Амелия.

– Решил, что лучше дождаться полнолуния, – пошутил Том. – Почему ты не сказала мне, что он здесь?

Она снова продемонстрировала свою фирменную невозмутимость – не торопясь с ответом, поправила рукава блузки. Том почувствовал, как в нем снова нарастает раздражение.

– Я полагаю, во всем этом безумии все же есть какая-то логика? Метод?

– Прости, что ты сказал? – Тон Амелии ясно говорил: ты ведешь себя дерзко и вызывающе без веских причин.

– Почему ты об этом даже не упомянула? И почему ты спросила меня о нем только сейчас?

– Ты же выслал доклад вчера вечером, так?

– Ты уже просмотрела?

Удивительно, но Амелия не читала его отчета о встрече с Чейтером и Мойзес, что он послал в Лондон вскоре после того, как закончил с поручениями Адаму Хэйдоку в Афинах.

– Я хотела услышать все из первых уст, – объяснила она. Как будто собиралась таким образом сделать Тому комплимент.

– Ну, вот тебе уста, пожалуйста, – заметил Том, впиваясь в кусок хлеба.

Чтобы не выглядеть предвзятым, Том постарался воспроизвести все детали «саммита» максимально точно и без эмоций: монолог мисс Мойзес, речь Чейтера, явно рассчитанную на то, чтобы фактически не сказать ничего, его грубую и резкую реакцию на вопросы о Хичкоке. Когда дело дошло до Янниса Кристидиса, Том сказал Амелии лишь то, что это имя Чейтеру было уже знакомо.

– Яннис Кристидис, – медленно повторила она. – Это тот самый, о котором ты попросил Адама накопать побольше информации? – Совершенно очевидно, это ее заинтересовало. – Ты правда думаешь, что Джим уже слышал это имя? Он его точно узнал?

Том понял, что здесь нужно двигаться очень осторожно. Если выдать Амелии всю правду, это будет звучать как прозрачный намек, что ЦРУ недвусмысленно замешано в аварии самолета Уоллингера. А это стало бы уже серьезным обвинением.

– Не могу утверждать, – с сомнением в голосе сказал он. – Но что-то такое почувствовал. Может быть, я просто спроецировал…

– Спроецировал что?

Том бросил на нее быстрый взгляд. Прошел уже не один месяц с тех пор, как они разговаривали о произошедшем тогда, в Кабуле.

– Слушай. Ты знаешь, я принимал решения, о которых теперь очень сожалею, и…

– Хорошо, хорошо, – оборвала его Амелия, как будто Том заговорил о чем-то неприличном. Злясь на себя за свое постоянное желание все объяснить, рассказать, почему поступил именно так, и еще больше на Амелию, он замолчал. Повисла тяжелая пауза. – Господи боже, Том, – не выдержала она. – Ну не веди себя так, я умоляю. Я просто не хочу, чтобы разговор ушел в сторону. Мне нужно знать, что на уме у Чейтера.

– Зачем? – быстро спросил Том.

– Потому что у меня на его счет тоже большие сомнения.

Это было необычайно важное замечание, и Том уцепился за него, как собака за кость.

– Что ты имеешь в виду?

Амелия отодвинула тарелку в сторону. Ее тут же унес подлетевший официант. Она промокнула губы салфеткой и посмотрела в окно.

– Ты не задал мне самый очевидный вопрос, – сказала она, наблюдая за ребенком, который делал медленные неуверенные шажки по тротуару.

– Самый очевидный? Это какой же? Почему у тебя тоже сомнения? Что в итоге мы имеем на сегодняшний день?

Амелия повернулась и взглянула ему в лицо.

– Почему я здесь и что я здесь делаю? – Ее тон был странно мелодраматичным. Пожалуй, в нем была даже некая доля паники. Том напомнил ей, что именно этот вопрос он ей и задал сразу же, как только увидел в лаунже отеля. Но Амелия, пребывая в странном расположении духа, уже не в первый раз проигнорировала его слова.