Ки Чанс - Геометрия первой любви и операция «Дочь». Из-Вращение чувств

Джесс с трудом пробрался в мешок Ская, лежать обоим приходилось на боку, вытянув руки вверх. Вдоль туловища они не умещались.

– Как ты думаешь, Софья, мы отсюда выберемся? – шептала Тришка, подползая подружке под бок и растирая её спину крепкими кулачками. – Ты совсем закоченела, – заметила она. Куртка у тебя слишком лёгкая.

– Я знаю, знаю. Я её из-за Ская одела, она мне идёт. Понравиться хотела.

Девочки засмеялись. Даже сейчас, когда опасность остаться похороненными под снегом, была так велика, говорить хотелось о любви. А об опасности – нет, не хотелось.

– С опасностью надо бороться, её надо победить – а говорить о ней необязательно, – прошептала подруге в ухо Софья.

Всем, так или иначе, удалось поспать три-четыре часа, и ребята восстановили силы.

– Я принимаю решение – отправиться на поиски спуска. Той самой тропы, по которой мы сюда пришли. Надо добраться до лагеря и отправить спасателей за остальными – это был Джесс.

Брат с сестрой отказались куда-либо идти первыми. Инструктор решил остаться с детьми. Кроме того, у него была сигнальная ракетница, чтобы дать знать поисковой группе, где их искать. Впрочем, пользоваться ей было опасно: можно вызвать сход лавины. Костёр лучше, да жечь было нечего.

Скай решил идти с Джессом. Фанки они велели остаться и разгребать снег у входа в снежную пещеру. Её к этому времени завалило уже наполовину. Если не держать вход свободным, то их убежище превратится в снежную западню. В готовую могилу. Допустить этого было нельзя. Расс, в крайнем случае, должен был попробовать подняться на вершину. К спасительному телефону и избушке.

Ребята выползли с трудом наружу и двинулись сначала на Запад, откуда они пришли, а потом вниз. Оба, не сговариваясь, решили попробовать спускаться на лыжах. Хотя это было очень опасно.

Когда они шли в гору, приходилось следовать всем изгибам, петлям и резким, как нос швейного крючка, поворотам тропы. И хотя планировался подъём на два с половиной километра, но дорога к вершине вытянулась на все восемь.

Спускаться на лыжах, следуя маршрутной тропе, было бессмысленно. Ни самой тропы, ни указателей по её краям видно не было. Снег так плотно прикрыл Капитана, что вся гора превратилась в совсем неаппетитный шарик зернистого мороженого, надёжно спрятавшего в своих глубинах все каменистые выступы, отроги и впадины.

Но ребята решили рискнуть: оба были лыжниками опытными и не чурающимися экстрима. Первым упал, перелетев через огромный валун, Джесс. Он хоть и ударился, но ещё больше наполнился решительным задором. Он любил вызовы, откуда бы они ни появлялись. Его отец с детства приговаривал:

– Каждая новая проблема – это повод для нового старта и нового поворота судьбы. Люби проблемы, сынок, и никогда не жалуйся, что их слишком много. Много проблем – много опыта – много самоуважения.

Скай был тоже хорошим лыжником, вот только опыта у него было поменьше. Но он ни за что на свете в этом бы не признался. Особенно сейчас. Когда у него была Софья. Молодые люди умудрились преодолеть большую часть спуска, когда с природой что-то случилось. Ветер не задул. Он завыл, загудел и разъярился: всё смешалось в одну зернистую мглу, как на старой, испорченной киноплёнке. Ребята остановились. Ветер хлестал их с такой силой, что, казалось, он сначала размахивался, потом застывал на секунду, группируясь, как спортсмен перед прыжком, а затем обрушивался на лыжников, бесцеремонно сбивая с ног и кидая плашмя в мягкий снег.

– А что же там с нашими? – пугаясь собственного вопроса, произнёс Скай, освобождая рот от снега.

– Плохо! С ними сейчас всё плохо. Но нам некогда об этом говорить. Ля-ля-ля не помогут. Надо идти. Надо посылать спасателей.

И они двинулись пешком дальше. Лыжи решили оставить на месте, вкопав их в снег и привязав к одной палке яркую полоску ткани: Джесс оторвал её от подкладки своей куртки. Подкладка была ярко коричневой, цвета густого шоколада, и хорошо выделялась на белом фоне.

– Какой-никакой опознавательный знак, – решили ребята.

Когда идти по вязкому, мокрому снегу стало слишком трудно, они присели. И оба поняли, что сдаются. Оба осознали, что ни идти дальше, ни говорить, ни надеяться на чудо сил у них не осталось. Каждый из них знал про решение другого. Но обсуждать это не было смысла. Они просто сидели, закрыв глаза и позволяя снежинкам с невинной жестокостью падать на их сложенные пополам фигуры и безразличные ко всему лица. Медленно и верно снег превращал их в маленькие, невидимые сверху сугробики. Один из них постоянно подмокал cверху: первые в жизни горячие слёзы лились из глаз Скайуокера: