Ки Чанс - Геометрия первой любви и операция «Дочь». Из-Вращение чувств

– А в заповедник с гигантскими секвойями заедем? Ведь надо ребёнку такое чудо природы показать, как дерево с ветками в два метра диаметром.

– Заедем! У нас день в запасе. Мы, если повезёт, ещё в одну пещерку спустимся.

Самолёт стал снижаться. Плавно, уверенно и грациозно. Я вертела головой, как глупая сломанная кукла, у которой осталась только одна рабочая пружина, да и та шею с головой почти не соединяла. Внизу проплывали реки, мелькнул какой-то пустынный город (Бентон, как я узнала позже), игривые ледяные наросты и отростки подмигивали голубыми глазами. Иногда целый склон горы сползал вниз сверкающим ледяным змеем, язык которого раздваивался или расстраивался у подножия. Я замерла в восторге. Наконец, шасси лёгким поцелуем коснулись дорожки, и мы весело покатились к ангару.

– «Приветствую тебя, Сьерра Невада! Мы с тобой подружимся!» – закричала я.

Я и не представляла, как сильно ошибалась, ступая на твёрдую землю».

Винсия М.

Из статьи для журнала «молодёжный туризм».

Софья всегда любила геометрию. Она давно решила, что её жизнь должна строиться по принципу любимой фигуры – равнобедренного треугольника.

Прочное, широкое основание – это её личность. Такая же твёрдая, несгибаемая и надёжная. Одна сторона предназначалась для важных, но понятных, жизненных целей: самосовершенствование, саморазвитие и самореализация. Три «само» подряд её ничуть не смущали. Софья была убеждена, что за всё в жизни надо отвечать самой.

Вторая сторона треугольника была ещё проще, но не менее значима: учёба, карьера, работа.

Вершина любимой фигуры означала ту точку пути, когда она будет делать выбор. Иногда она мечтала о времени, когда треугольник трансформируется в ёлку, прирастая другими треугольниками. Эти другие рисовались ей как любимый муж и желанные дети.

Но чаще она воображала точку вершины, украшенную каким-то неведомым, загадочным знаком. Иногда в виде «Ордена за Заслуги». В другие дни она верила, что Нобелевская Премия будет смотреться ещё лучше. И тогда глупые планы о ёлке выветривались из её красивой и умной головы мгновенно. Безо всяких усилий с её стороны.

Но сейчас, тяжело освобождая ноги из снежной, казавшейся цементом, каши и двигаясь вверх за быстро удаляющимся инструктором, Софья вдруг поняла, что, так любимой ею треугольной геометрии гор чего-то не хватает. Она подняла глаза вверх и увидела подрумяненные утренним солнцем облака. Они были всех форм и размеров. Но самые приветливые и радостные умудрялись сворачиваться и разворачиваться в кружевные рисунки, где царили овалы и петли: они переплетались, вытягивались хрупкой линией, позволяли горному ветру завихрить себя и завьюжить, потом выстроить воронкой, но позже неизбежно растекались в овальные, дрожащие на ветру петельные узоры.

– Скай! – повернулась она к спутнику, твёрдо держащему её руку в своей.

– Какая твоя любимая фигура?

– В каком смысле?

– В геометрическом.

– Тут и думать нечего: окружность. Круг. Замкнутое пространство, но бесконечный периметр. Нет точки отсчёта. Но нет и точки завершения.

– А я всегда любила треугольники. Равнобедренные. Жизнь мне представлялась в виде треугольника или ёлки. Но никогда – окружностью.

– Мне кажется, что вместе – треугольник и круг – могут создать почти совершенную геометрическую форму. Как, например, храмы и соборы.

– Точно! Какой же ты умный, Скай! Умный совсем по-другому, ну, не так, как я. Ты представляешь себе вещь целиком. И у тебя сразу включается воображение. Потом оно накладывается на знание – и возникает новый образ.

– А у тебя как всё происходит?

– Я обычно складываю только те вещи, которые давно знаю, и которые сами друг с другом сочетаются. Но что-то новое в результате не получается. Или получается, но очень редко. Новыми у меня только формулы получаются… Образы – почти никогда…

– А я вот думаю, что треугольник с кругом могут сочетаться самыми разными способами. Круг может обнять треугольник и включить его в свою орбиту. А можно наоборот. Окружность отлично вписывается в треугольник: она там кажется очень к месту.

– Ага! Сглаживает углы и создаёт новые пространства.

Молодые люди остановились и посмотрели друг на друга. Какими бы блистательными ни были снежные бока и вершины гор, но сверкать такой тёплой, рвущейся согреть всё человечество радостью, как сверкали их глаза, у них не получится никогда.