Валерий Наливайченко - Мутанты. Окаянные 90-е

Стоявший в дверном проёме черноволосый крепкий парень откровенно обшарил Семёна наглыми глазами и крикнул:

– Аглая! К тебе!

Сам из коридорчика не ушёл, прислушивался к разговору.

Впрочем, разговор короткий был.

Вышедшая в розовом атласном халате, дородная женщина лишних вопросов не задавала, поинтересовалась лишь паспортом и, переписав Семёновы данные в толстую синюю тетрадь, сказала, как отрезала:

– Сутки – штука!

Семён отвернулся, прислонил к шершавой стене чемоданчик, приоткрыл крышку.

Стараясь не обращать внимания на напряжённый взгляд парня, буравивший спину, набрал разными купюрами тысячу рублей. Свой стольник благоразумно в тоненькую пачечку вкладывать не стал, вдруг позже пересчитают, а там – девятьсот…

Тётка, получив деньги, вынесла ключ, показала пальцем на дверь слева и скрылась в недрах квартиры. Парень, однако, уходить не спешил, наблюдал, как Семён ключом орудует и лишь в самую последнюю секунду спросил:

– Может, надо чего?

– Чего? – не понял Семён.

– Девочку с шампанским или просто водяры… – ухмыльнулся парень.

– Нет, спасибо, ничего не надо, – устало отказался Семён, – мне выспаться бы…

– Ага… – покивал парень. – Выспаться – это никогда не помешает. Ну, будет нужда, заходи в любое время.

Он шумно захлопнул дверь, отчего внутри, в квартире, сразу же началась перепалка. Особенно выделялся визгливый голос Аглаи, парень же еле слышно отругивался в ответ.

Семён вошёл в узкую прихожую, включил свет, заглянул в комнату. Кровать, шкаф, телевизор, небольшой столик с мягкими стульями, дверь на маленькую лоджию…

Он разулся, повесил куртку-штормовку на витую железную вешалку, и толкнул дверь справа. Войдя, присел на край ванны, открыл оба крана, стал с интересом наблюдать за льющейся водой. Хорошо…

Хорошо, всё-таки, придти вечером домой, обнять жену, детишек, почитать газетку, телевизор посмотреть.

Семён зажмурился, помотал головой, отгоняя непрошеные мысли, встал, потянулся.

«Рановато мечтать стал, – отругал он себя. – Какая жена? Какие детишки? Сейчас самое жаркое время настаёт, только поворачивайся! Всё продумать надо, обмозговать…»

Семён побрился, полежал, отмокая, в ванне. Фыркая от удовольствия, помылся под душем, потом, в одних трусах, прошёл на кухню. Задёрнув плотные коричневые шторы, он включил свет и достал из чемоданчика ещё днём, наспех, купленные колбасу и хлеб.

«Что-то я сегодня заработался, – с усмешкой подумал он. – Перекусить даже некогда было… И про водку забыл… Странно…»

Семён сидел, облокотившись на стол, курил, стряхивая пепел в стеклянную, круглую пепельницу. Натруженные непрерывной ходьбой ноги гудели как провода под током, есть не хотелось… ничего не хотелось…

В душе почему-то сквозила опустошённость, будто он что-то потерял, нечто родное, важное для него, и искал весь день и не мог найти, и ни беготня суетливая, ни новые впечатления, так и не смогли заглушить, залечить саднящую рану, не смогли вернуть или заменить собой это нечто, утерянное им навсегда.

Вспомнился Витёк; его воровливый, тихий уход, и то, как спешил он назад, к Семёну, запыхавшийся, готовый каяться и извиняться.

Нет, не то… совсем не то… Вовсе не Витёк был причиной странного уныния; что-то другое, обитавшее глубоко в душе, оторвалось и исчезло, и нечем было сейчас заполнить эту стылую гнетущую пустоту. Разве что – деньги…, деньги… Схватиться за них, как за спасательный круг, выплыть, несмотря ни на что, выжить любой ценой, и он выживет, и ещё будет счастлив, будет…

Семён заставил себя подняться, перешёл в комнату, откинул постеленное на кровати фиолетовое покрывало, посмотрел на манящие чистотой простыни, и упал лицом в подушки.

«Надо бы свет выключить…» – эта, вяло пришедшая на ум, мысль, была на сегодня последней.

Семён спал.

Подёрнутая белесым инеем слякоть, отвратительно воняющий гнилью мусорник, съёжившиеся голуби, озябшие посиневшие руки дрожат с тошнотворного похмелья, рядом Витёк роется, косит на Семёна злым взглядом, грозит грязным пальцем, и кто-то плачет, как в детстве, горько и взахлёб…

Семён открыл глаза, сглотнул тягучую слюну, приподнялся на локте, оглядывая залитую дневным светом комнату и включённую люстру под потолком. Припомнил вчерашний суматошный день, откинулся на смятые подушки.

– Приснится же такое… – выругался он вполголоса. – Как взаправду, едрёна корень!

Умываясь, продумывал план действий на сегодня.