Рина Шеллер - Искупление

– Так, Вячеслав Гаврилыч, принимай пополнение в наши доблестные ряды, – добродушно прорычал Душков. – Прошу любить и жаловать, лейтенант Киртаева Ксения Владимировна, твой преемник, а пока стажёр, которому ты передашь свои дела.

В кабинете повисла напряжённая пауза. Лесников так резко затянулся сигаретой, что горящий кончик испепелил половины сигареты. Пауза становилась всё более напряжённой, и молодая сотрудница полиции каким-то неуверенным нервическим движением длинных пальцев теребила край своего пиджака. Душков стоял абсолютно невозмутимо, такое же выражение всегда было на лице старого металлического шкафа в кабинете Лесникова.

– Забавно, – наконец еле слышно произнёс Лесников, и Душков сразу напрягся – это был верный признак того, что Лесников сильно зол: всегда говорил слово «забавно» и говорил всегда еле слышно так, что можно было услышать клокотавшую внутри него злобу. – Девочка, выйди на пару минут в коридор, поболтай с новыми сотрудниками, а мы пока кое-какие детали твоей будущей работы обсудим.

Киртаева вспыхнула, бледное лицо начало пылать пунцовым румянцем, и она готова была сказать уже пару ласковых словечек этому старому менту, но потом посмотрела на застывшего Душкова, который незаметно кивнул, и она молча вышла из кабинета.

За кабинетом Лесникова размещался только унылый серый коридор с дверьми по обе стороны. Иногда из дверей выходили люди в форме или гражданской одежде. Киртаевой хотелось уйти подальше от кабинета Лесникова, чтобы не слышать и даже не подозревать того, чего он о ней там говорит.

– Может, потрудишься мне объяснить, какого хрена ты тут фортели выкидываешь? – хрюкнул Душков, оставшись наедине с Вячеславом Гавриловичем. – Что это за выходки, я тебя спрашиваю?

– Вот-вот, и меня этот вопрос заинтересовал, – съязвил Лесников. – Мне осталось два месяца службы, столько ещё дел нужно привести в божеский вид, а вы мне подкидываете какую-то куклу с юрфака… Вы же говорили, нам должны сотрудника из другого отдела перевести, а теперь появляется эта девочка…

– Она лейтенант милиции, – громовым голосом поведал Душков. – Между прочим, отличница своего выпуска…

– Я никогда не любил отличников, – заметил Лесников. – Они много о себя мнят, а сами протокол составить не могут, не наделав кучу грамматических ошибок. Я же почти отставник, зачем мне на прощание головную боль подкидывать, она же не разберётся со всем тем, что у меня есть.

– А у тебя что, спрашивали, чего тебе хочется? – высокомерно вздёрнув косматую бровь, спросил Душков. – Пока я здесь начальство, я всё и решаю. Не надо устраивать истерики, Ксения во всём разберётся. Ты знаешь, что она дочь адвоката Сурина?

Лесников хмыкнул.

– Какая важная информация, недостающий кусочек мозаики. Теперь-то вся картина ясна. Папа попросил, и его доченьку устроили. Интересно, а сколько сейчас пытаются найти хоть какое – то вшивое место куча настоящих юристов?

– Позволь спросить, тебе какое дело, кто какую работу ищет? – нахмурился Душков. – Много позволяешь себе говорить. С каких это пор ты стал таким избирательным?

– С тех самых пор, когда вы убрали моего помощника и поставили того плюгавого стукача, – холодно ответил Лесников.

Лицо Душкова, и без того красное, стало покрываться пурпурными пятнами.

– Да ладно, неужели вы думали, что я не понял, что он ваш стукач? Вы всегда меня подсиживали, всегда доставляли кучу проблем, и теперь напоследок решили напакостить. – Лесников подошёл вплотную к Душкову и посмотрел тому прямо в глаза. – Но теперь осталось не так много времени, когда я скажу вашей богадельне «до свидания»…

– Послушай меня ты, зарвавшийся хрен с горы, – просипел Душков, – ты передашь Киртаевой эти дела, даже если ты этого не хочешь. Есть устав и должностные обязанности, которым ты должен следовать. Если будешь высказывать недовольство, то мне придётся писать рапорт на имя вышестоящей инстанции о твоей некомпетентности. Поэтому решай сам: либо ты будешь выполнять свою работу, либо уйдёшь на пенсию не с почётом, а опозоренным стариком. Это я тебе гарантирую. Так что в твоих интересах, чтобы эта девочка быстро поняла, что к чему, иначе, – он гадко улыбнулся, – у меня будет что написать в рапорте.

Лесников отошёл от начальника и сплюнул.

– Ну, если вы настаиваете, Олег Семёнович, то я передам дела Киртаевой. Однако кофе и пирожки из столовой я таскать ей не собираюсь. Учтите это.

– Я знал, что мы поймём друг друга, – и Душков вышел из кабинета.