Артем Кастл - Изгои

На улице прохладно. Я вдыхаю воздух. Мне кажется, что это воздух свободы. Что я свободен. Фонари освещают улицу. Если из поворота выйдут полицейские, мне конец. Решаю сделать круг и домой. Мысли начали приходить мне в голову. Муза вернулась. Нужно было всего лишь подставить себя под удар, и вот она пришла.

Я проходил мимо одного из ничем не примечательных столбов, и вдруг он привлек мое внимание. Я заметил, что что-то прикреплено к нему. Подойдя ближе, я увидел лист. На улице было слишком темно. Буковки были маленькие, и я не мог разобрать, что было написано. Я оторвал лист от столба и побежал домой.

Сердце мое так бешено билось, что мне казалось, будто по нему меня выследит полиция. Я думал, что перебужу всех жильцов моего дома стуком, исходящим из моей груди.

Остановился перед подъездом. Огляделся. Никого. Нырнул в него.

Только дома я почувствовал себя в безопасности. Я сидел на полу, прижимая к груди смятый листок. Он точно чего-то стоит. Днем я его не видел. А если ночью он появляется, а днем исчезает, значит – полиция не хочет, чтобы добропорядочные граждане узнали о содержимом листка.

Я должен его прочитать. Должен изучить содержимое таинственного листка.

Свеча наполовину сгорела. Я раскрываю лист и читаю:

«Граждане, обращаемся мы к вам, чтобы заявить. Все вы свободные люди, вы все имеете право на такой же достаток, какой испытывают люди высших чинов. Партия дурманит ваш разум, она отравляет вашу жизнь и вашу реальность. Вы работаете на нее, не получая взамен, кроме унижений, ничего, восстаньте вместе с нами, пойдите и прогоните Партию! Добудьте себе свободу, которую вы заслуживаете.»

Les miserables.

Les miserables. Так называется эта организация. Я знал. Я знал, что я не один, кто воюет с Партией. Знал, что у меня есть друзья, о которых я раньше не знал. Les miserables мои друзья. У меня с ними одна цель: прекратить деспотизм Партий. Но что, если это и есть Партия? Что, если она расклеивает эти бумажки, чтобы вычислить таких, как я? Я попался на эту уловку.

Но вряд ли.

Партия могла это сделать и днем, чтобы вычислить потенциальных врагов общества. Днем этих бумажек нет. Их жизнь начинается и кончается ночью, пока полицейские не найдут их. Значит, Les miserables существует. Я должен с ними встретиться. Должен попасть в их ряды. Тогда я смогу внести туда посильный вклад в борьбу с Партией, чем тот, который я вношу сейчас. Да. Так оно и будет.

Я уснул радостным. Теперь я точно знаю, что моя борьба с Партией не безнадежна. Есть еще люди, желающие принести свободу в общество тупых людей, которых зомбировали с самого рождения, что нужно работать на благо Партий, что Партия все – личность ничто. Вместе с молоком матери мы получали эту информацию, позже все СМИ с помощью графических, звуковых, визуальных волн зомбирования привили нам любовь к Партии, привили нам, что Партия все, «я» – ничто. Я долго рассуждал, почему на меня не подействовала эта волна зомбирования. Может быть, я какой-то особенный. А может быть, просто вырос в одиночестве. Некому было меня зомбировать.

По всему городу прошла весть, будто к нам вторгся шпион. Партия призывает быть бдительными. Он может быть кем угодно. Другом или даже родным. Никто ни с кем не секретничал, все поглядывали друг на друга.

Следили за движениями. Малейшее отклонение и можно было попасть в лапы чистильщиков. Лично мне этого не хотелось. Да и вел я себя, как всегда.

Прежде всего, я сделал вид, будто удивлен этой новостью. Все знают, что газет я не читаю, телевизор не смотрю, радио не слушаю. Во мне одном слились те три обезьяны, каждая из которых закрывала или глаза, или уши, или рот.

В новостях объявили, что за пойманного шпиона дается вознаграждение, которое не особо то и было нужно. Одним лишь упоминанием о том, что враг Партии на свободе, партийцы смогли привить злобу к бедному шпиону, выискивающему компромат. Ко мне подошел Мэтт. Сегодня мы работали рядом. Я на картошке, он напротив меня.

– Привет.

– Привет.

– Я нашел бритвенный станок.

Я только смотрю на него. Еще вчера он просил его у меня. Что, если Мэтт шпион?

– Нет, нет, – поясняет он – я выменял станок у Кирка на 2 чайных пакетика.

– Ого. Ты же очень сильно любишь чай. Неужели ты так легко смог отдать 2 пакетика?

– Это было нелегко, но мне пришлось это сделать. Знаешь ли, между вариантом: работать без чая и почаевничать, но отправиться в нищенские кварталы, я выбрал первый вариант.

– Ты силен духом.

– Спасибо. Слыхал, о чем талдычат все эти ненормальные люди?