Артем Кастл - Изгои

Возможно, до моего рождения было иначе, но, сколько себя помню – Партия правила страной. В школе мы писали хвалебные сочинения в честь Партии за дела, которых она не совершала, но они были записаны в плане, а, значит, не могли быть не выполнены. Весь народ считал Партию светом в конце туннеля, не было ни одной компании, в которой бы не прозвучали слова благодарности Партии. Молодежь, которой присуще легкая анархия, которая может бунтовать, не бунтовала. Вовсю работали отряды юных партийцев. Считалось стыдом и позором, если ты не вступишь в эти отряды. Помимо позора тебя могли посчитать за врага народа и осквернителя партийных ценностей, раз уж ты не хочешь их поддержать. Я был в таких отрядах. Не отряды, а собрания для промывки мозгов. Каждый раз нам вдалбливали, что Партия работает на нас, что мы должны помогать ей во всем. Надо убить мать – убей. Надо убить себя – убей. Надо отдать детей и свою квартиру – отдай. Никто не знал, что Партия делает с неугодными, с отступившими. А я знал. Она их стирает. Если Партия решила, что ты можешь быть шпионом или подрывателем ее ценностей, ты уже труп. Пока живой, но труп. За такими приезжают ночью на черных машинах, и больше их никто не видит. Никто не спросит: «А куда подевался Гарри?», потому что через пару дней после исчезновения Гарри, все доказательства его существования будут стерты. Вы даже сами не поверите, как вам могло прийти в голову, что в квартире напротив жил какой-то Гарри, или, что у вас был такой друг. Так Партия работает. Без осечек.

Нужно перейти дорогу и можно пройти сквозь старый парк. Полицейские все равно там не ходят. Но вот дороги смотрят. Право. Вдалеке виден свет фонаря. Они уже начали обход. Нужно торопиться, а то еще подумают, что я подрыватель ценностей, и пиши пропало.

Народ любит полицейских, все их считают работниками на благо народа, но лично я ненавижу этих сволочей. Вся их работа для народа – прикрытие. На самом деле полицейские те еще уроды. Они могут спокойно отправить ни в чем не повинного человека на смерть лишь из-за того, что он им не понравился. Не так кивнул. Попался во время комендантского часа, или, что было самое распространенное – им просто хотелось трахнуть его жену. Такие случаи бывают. Полицейский заходит в квартиру выбранного им человека. Зачитывает ему заранее ложно сформулированное обвинение. Человек же не знает, что против него сфабриковано ложное дело. Раскаивается. Тогда и начинается шантаж. Муж продает жену ради своей свободы. В большинстве случаев такого не происходит: тогда мужа расстреливают, а жену насилуют. Затем уже и ее отправляют вслед за мужем. А тела отдают чистильщикам. Чистильщики же делают так, что никаких признаков существования покойников не было. Вот вам и схема.

Перешел дорогу. Скрылся в парке. Кажется, полицейские выражают свое отношение к нарушению закона на лице и теле какого-то бедолаги, не успевшего скрыться. Нужно идти быстрее. До дома рукой подать. Не хочется составить бедняге компанию. Практически дошел….

В моей квартире темно. Свет я не привык включать. Обычно сразу же валюсь спать. Но сегодня я не устал. Кажется, готов всю ночь просидеть без сна. Телевизор не включаю. Все равно ничего путного не покажут. Новости не смотрю. СМИ врут. Везде говорят, что страна воюет с иноверцами, но это не так. Никакой войны нет. Ее и не было. Просто Партии нужно поддерживать свое влияние. Вот пару раз она и взрывает жилые кварталы, а потом кого-нибудь выкидывает на суд людской в роли террориста. Интересно, что сам горе-террорист в это верит, и искренне раскаивается. Обычно их вешают на Центральной площади. Толпа наблюдает за последними муками, не понимая, что человек невиновен, что на его месте мог бы быть любой из них.

В этот раз я успел дойти до дома. Но получится ли в следующий раз провернуть тоже самое? Смогу ли я вернуться и не попасться? Может, стоит немного отдохнуть от нервозных прогулок. Я подумаю над этим. Зажигаю свечку, ставлю над столом. Плотно закрываю занавесками окно. На дворе глубокая ночь, и любой источник света может привлечь нежелательных гостей, решивших проверить товарища, которого мучает бессонница, на предмет предательства и антигосударственной деятельности.

Я достаю из ящика большую толстую книгу. Это мой дневник. Книги были не запрещены, наоборот – поощрялись. Но любой, кто решит написать книгу, должен представить ее литературной комиссии на рассмотрение. Если вы хотите написать книгу о реальной действительности в стране, то лучше сами начните копать себе могилу. Литературная комиссия – это государственный орган. Если им не понравится ваша книга, за вами будут следить. И, скорей всего, кончите вы на Центральной площади.

Читать дальше