Евгений Малякин - Ужас замкнутого пространства. Криминально-политический детектив 2000 года

остановилась. Фабриканта вывели на обочину и, подталкивая пистолетом, погнали в ближайший перелесок. Там, при ярком свете фонарика в лицо, Сан Санычу задали только один вопрос:

– Труп ты фотографировал?

– Какой…

– Отвечай!

Фабрикант едва не упал от сильного удара в лицо.

– Я… но… у меня нет фотографий, они сгорели… наверное.

Больше его ни о чем не спрашивали. Сухо прозвучали три выстрела,

один из них – контрольный.

Вскоре габаритные огни черной «Волги» растворились во мраке

шоссе, ведущего к Москве.

***

Звонок о том, что с Фабрикантом покончено застал Полковника Платонова на докладе в кабинете генерала Тучина.

– Хорошо, – коротко бросил в трубку Иван Евсеевич. – Не наследили? Фотографий точно нет? Ну ладно. Завтра жду.

Он развел руками, глядя на мрачного Тучина.

– При этом мужике были только деньги. Все представим, как банальные разборки, ограбление. А успели мы вовремя – черт его знает, как повел бы себя этот мудак за границей, даже не имея снимков.

– Это только один, – процедил генерал сквозь зубы. – А что скажешь по остальным?

– Еще семь человек осталось. При условии, конечно, что у жильцов

не было гостей. Тут остается только гадать…

– Ты кроме как гадать еще что-то умеешь делать, полковник?

– Умею! – неожиданно вызывающие сказал Платонов. – Не надо, Александр Владимирович, на меня всех собак вешать. Да, недогляд получился, но не только по моей вине.

– Ладно, – примирительно поднял ладонь Тучин. – Если завтра молодцы твои хорошо денек поработают, то забудем эту историю. Что уж поднимать-то шум… Среди этих… ну, из той квартиры есть кто-нибудь опасный на твой взгляд, а Иван?

Платонов задумчиво выпустил в потолок струйку табачного дыма:

– В принципе, все нормальные обыватели. Если у них не осталось фото, их никто из серьезных людей и слушать не станет – мало ли что несут с горя погорельцы?

– Не стоит рисковать! Проявим дешевый гуманизм, а потом локти кусать будем. Действуй, полковник, как договорились. Завтра вечером жду с докладом.

***

Вечером чай решили пить не на веранде теткиного дома – опасались

любопытных глаз – а в кухне. Ирина и Хмелевский слегка успокоились, выслушали ахи и вздохи тети Вали по поводу сгоревшей квартиры, помылись и привели себя в порядок. Оставалось только терпеливо и с надеждой на лучшее ждать развития событий. Повлиять на них ни Ира Соломатова, ни Лев Николаевич никак пока не могли, при всем своем желании.

Тяжесть их положения усугублялась еще и тем, что они не имели возможности заявить о себе властям, как о погорельцах, чтобы их зарегистрировали, оказали положенную материальную помощь и предоставили хотя бы временное жилье.

Правда, к счастью, они сумели спасти все документы, но что от них было теперь толку, когда люди чувствовали себя не полноправными гражданами, а затравленными зверьками…

– Нас хотят заставить навсегда замолчать, чтобы мы не дай Бог, где не рассказали о том, что видели в собственной квартире, – доходчиво объяснил вкусивший первача Хмелевский тете Вале. Та сидела, испуганно вытаращив глаза и отказываясь верить, что это происходит наяву, а не в милицейском сериале по телевизору.

Ирина задумчиво прихлебывала чай и соображала, где сейчас может быть ее любимый сынок Игорь, сумеет ли он добраться до Лобни и когда это случится.

Чтобы развлечься, включили «ящик», но, как надо, наткнулись на новости, где показывали очередную думскую сварку и мелькало до боли теперь знакомое лицо Исака Жирцова. Тетя Валя испуганно крестилась и отказывалась верить племяннице, что утром мертвое тело этого жизнерадостного господина лежало в коридоре их сгоревшей квартиры.

Только хлебнувшая с горя самогонки и забывшая об осторожности Ирина собиралась убедить тетку с помощью фотографий, как в дверь

дома раздались частные и продолжительные звонки.

Приложив палец к губам, Соломатова схватила Льва Николаевича за

руку и быстро потащила уже плохо соображавшего сожителя в чулан.

А побледневшая и все понявшая тетя Валя направилась открывать дверь – бежать было некуда, да уже и поздно.

С сильно бьющимся сердцем, прислонившись спиной к двери темного

захламленного чулана, Ирина прислушивалась к тому, что происходит

в прихожей теткиного дома. Оттуда доносились сначала непонятные

звуки, а потом Соломатова с удивлением узнала голос Игоревой девушки Валерии.

Сообразив, что это приехали свои, Ирина выскочила в коридор и обомлела: