Крис Муни - Тайный друг

— У него есть судимости, приводы в полицию?

— Обвинение в сбыте наркотиков, — ответил Куп. — Парнишка и сам сидит на игле, и толкает эту дурь другим. Остальные пятеро пациентов чистые. Никакого уголовного прошлого.

— Кто у тебя следующий по списку?

— Вообще-то я собирался наведаться в Ожоговый центр клиники «Масс Дженерал».

Центральная клиническая больница Массачусетса считалась вторым крупнейшим поставщиком «Ликоприма» в Новой Англии.

— Поезжай, — решила Дарби. — В зависимости от того, когда закончу здесь, я или присоединюсь к тебе в «Масс Дженерал», или мы встретимся у «Бет Исраэля».

Часом позже ее телефон зазвонил снова.

— Полагаю, ты можешь с чистой совестью вычеркнуть Фрэнка Хейдена из нашего списка, — сообщил Нейл Джозеф. — Я только что имел телефонный разговор с матерью этого малого. Начиная с прошлого года, Хейден живет в Монтане. Он автомеханик.

— Подождите минуточку. — Дарби принялась перебирать груду бумаг у себя на столе и наконец нашла фармацевтическую историю Хейдена. — Он воспользовался рецептом на использование «Ликоприма» два месяца назад.

— Да, я знаю. Мать сказала, что она ходит в больницу сама, получает лекарство и отправляет его сыну по почте. Там, у себя, он получить его не может.

— А как насчет «Дермы»?

— Она ничего об этом не сказала. На всякий случай я отправил парочку своих людей проверить Хейдена. У тебя есть еще кто-нибудь?

— Пока нет.

Скрежет принтера наполнял комнату. Время перевалило за восемь, и за окнами стояла темнота.

Дарби взяла новую стопку историй болезней пациентов и начала их читать.

Господи милосердный, дай мне найти что-нибудь!

Уолтер припарковал свой автомобиль на стоянке позади мотеля «Тихий час», который располагался на шоссе номер один. Он никогда не приезжал в больничный городок на машине. Охранники на грузовичках патрулировали территорию клиники круглые сутки. Конечно, пробираться через лес, начинающийся позади мотеля, приходилось долго и трудно, но он предпочитал идти этим путем, чтобы не подвергать свою Божью Матерь хоть малейшей опасности.

Туннель, который вел внутрь клиники, начинался на южной стороне «Синклера». Он представлял собой старинный водовод, построенный еще в самом начале двадцатого столетия. Совершив долгий подъем по крутому, засыпанному снегом склону, Уолтер наконец подобрался к входу.

После того как в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году больница официально закрылась, сотрудники безопасности компании, охранявшей территорию клиники, перегородили вход в туннель металлической решеткой и заперли ее на висячий замок. Уолтер вернулся сюда с болторезом и собственным замком — той же модели, марки и размера. Охранники так никогда и не узнали о подмене, поскольку не пользовались этим выходом.

Уолтер стряхнул снег с ботинок. Включив фонарик, он отпер решетку.

За время своего пребывания в «Синклере» Уолтер имел возможность хорошо узнать внутренние помещения клиники. В мэрии Данверса отыскались компьютерные копии оригинальных архитектурных чертежей. Всего за двадцать долларов чиновники могли распечатать всем желающим цветные и подробные планы каждого этажа.

Главная трудность заключалась в том, что здания частично обрушились и пришли в упадок. Множество коридоров подвального этажа оказались заблокированы рухнувшими перекрытиями. Уолтеру понадобилось несколько недель, чтобы проложить наиболее удобный маршрут к часовне.

Шагая по туннелю, он перенесся мыслями в то далекое уже время, когда сам был пациентом «Синклера», вспоминая ночи, когда не мог заснуть и сидел, раскачиваясь взад-вперед на кровати, исходя по́том, а внутренности его сжигало лекарство. Он смотрел на свои рисунки, на которых Божья Матерь держала его за руку, и иногда боль отступала. Изредка сестра Дженни отводила его в часовню.

И во время его первого посещения ему явилась Мария.

Погибший сын Марии, Спаситель, Господь наш Иисус Христос, лежал у нее на коленях. Скорбное выражение лица Марии поразило Уолтера в самое сердце. Он чувствовал невыносимую тяжесть невосполнимой утраты Марии.

Упав на колени, Уолтер закрыл глаза и принялся молиться за упокой души своей матери.

Я знаю, что был плохим мальчиком. Ты была добра ко мне, и я знаю, что ты сделала все, что могла. Я прощаю тебя. Я люблю тебя, мамочка.

Чей-то незнакомый голос заговорил с ним.

Твоя мать в безопасности. Она здесь, со мной, в раю.