Наталья Веселова - Критическая масса (сборник)

Следующие сутки Катя провела в состоянии странного ступора, прерывавшегося вдруг бурными рыданиями – отчего спрятался в свой кабинет не выносивший женской истерики Семен – и лишь раз была выведена из этого оглушенного состояния вечерним телефонным звонком Сашки, как оказалось, вообще отсутствовавшей дома – чего Катя и не заметила. У Вальки, так у Вальки… Какая теперь разница… Наступающий день был выходным – и это пришлось кстати, потому что силы ее совершенно покинули, и она безмолвно лежала, сломленная, на своей одинокой тахте, ответив на равнодушный вопрос Семена, что больна – и после этого опять заплакала.

Только к вечеру собралась Катя с силами сварить себе кофе, принять таблетки – и надо же! – именно в ту минуту послышался щелчок замка, и вновь намертво позабытая Сашка завозилась в прихожей. Как-то подозрительно громко завозилась. Неужели подружек с собой притащила? Ну, этому-то сегодня не бывать! Катя устремилась в прихожую и остолбенела: прямо перед ней, положив ручищу на острое плечо девчонки, стоял здоровый седой мужик, а рядом с ним – она глазам не поверила! – настоящий живой поп. С бородой и в рясе. Дальше ехать некуда. Ей и так плохо, она умирает, а эта малолетняя дрянь опять с каким-то своим фокусом… Но седой вдруг выпростал вперед другую свою руку, в которой мелькнуло что-то красное, и рявкнул басом: «Милиция!». Катя покачнулась. «Вот оно… Почему?.. Кто?..». Все было кончено, бороться не имело смысла – словно гора в один миг упала с ее поникших плеч… И с каким-то даже смутным удовольствием она вытянула вперед обе руки, словно предлагая немедленно заковать их в кандалы, и почти спокойно сказала: «Ну что ж… Арестовывайте…».

Но седой, по-видимому, принял ее слова за шутку, которую и подхватил:

– Да помилуйте, мадам, за что арестовывать такую очаровательную женщину…

«Издевается… – пронеслось у Кати. – В зеркало я на себя сегодня уже раз глянула…».

– Мы просто привели вам вашу милую дочку, которая хочет сделать вам маленькое признание… Сказать, что ночевала сегодня вовсе не у… не там, где сказала. А у отца Даниила и его дочки Сонечки…

«Что это за бред… Как во сне… Чей еще отец…» – тупо думала Катя и не отвечала.

Они так и толклись вчетвером в коридоре, потому что хозяйка гостей в комнаты не звала, а девочка пришибленно жалась у вешалки и голоса не подавала. Наконец Катя догадалась сделать пригласительный жест в сторону гостиной, и вся компания, не разуваясь и не снимая курток, протопала по новому голубому паласу и самовольно расселась вокруг стола.

Дело понемногу прояснялось и, как оказалось, не имело никакого отношения к тому, что совершила Катя. Это, подумалось ей, бесстыжая Сашка что-то натворила, и теперь с нее будут снимать показания – как положено, в присутствии родителей… Позор-то какой… На время даже ее собственная беда отступила на задний план, уступив место уже привычному раздражению. Придется теперь еще и это пережить… Последнее… Седой заполнил шапку протокола и тихонько подтолкнул Сашку в бок:

– Начинай. Расскажи все, что вчера вечером рассказала Софье. Не волнуйся и ничего не пропускай.

Девчонка напряженно кивнула и впервые раскрыла рот:

– Это произошло в ночь на среду на прошлой неделе… Ночью я долго не могла заснуть…

Сначала Катя ничего не понимала, тем более, Сашка все время сбивалась на какую-то «резинку» и перескакивала с одного неясного эпизода на другой и обратно… Но минут через пять до нее, как и до всех присутствующих, начал доходить дикий и неприличный, можно даже сказать, похабный смысл слов, бойко вылетавших из еще вполне невинных уст ребенка. Ребенок абсолютно не понимал многое из того, что говорил, но взрослым-то все очень быстро стало вполне очевидно – и они, как по команде, потупили глаза. Память у Сашки оказалась совершенной и очень пунктуальной: она едва ли не с выражением передавала подслушанные диалоги, фотографически описывая увиденное… Все молчали, боясь перебить рассказчицу, чтобы не сакцентировать случайно внимания на чем-нибудь уж очень непристойном или слишком ужасном. Даже почти взрослая Софья, подумалось обоим мужчинам, – и та не совсем поняла все, что услышала…

– И вот, когда мне никто не поверил, я тоже засомневалась – а не приснилось ли мне во время болезни… И тогда я, никому не сказав, убежала из дома и поехала в Рычалово… Без спросу… Я долго шла – но пришла на нужное место, и… Я увидела… увидела… – Сашенька впервые запнулась.