Владимир Апарин - По следу малахитовой внучки

– Ну успокойся, мил внук. Разве бабушки бросают в беде своих внучат?

Старушки окружили нас, стоящих с Леночкой и гладили своими ладошками по спинам.

– Как же так? —посмотрел я в любимые глаза.

– Лучше не спрашивай, всё равно ничего не помню, – огненно покраснела до кончиков ушей моё черноволосое чудо.

Мы все уселись на лавочку и смотрели на Енисей на очередное усилие очередного теплохода, сделавшего громадную дугу против течения чтобы пришвартоваться. У него получилось. Все вздохнули, а я сходил в киоск за Красноярским пломбиром, ещё одной причиной влюбиться в этот город. Потом я сводил мой маленький отрядик в буфет Речного вокзала поесть, а затем повёз в общежитие. В то время по городу разъезжали громадные и неповоротливые Лиазы, одним достоинством которых была вместимость до двух рот солдат, вторым – посадочные места у заднего входа. На них пассажир были повёрнуты к салону тылом и находились в своём уютном мирке перед огромным окном, украшенным компостером.

Мы с Леночкой сидели, прижавшись и ощущали тепло друг друга, и совсем не смотрели в окно. Нас окликнули наши старушки, собравшиеся на выход. Оказывается, они, разыскивая меня, уже были в общежитии и узнали остановку автобуса. Надо сказать, что в каждом общежитии Советского Союза существовало такое существо, которое всё знало и от которого всё зависело. Оно было поименовано грозным званием коменданта. В общем, общежитие – это миниатюрная моделька нашей Родины и, если лидер этой модельки был умный, то и жизнь в общежитии, как и в стране, была прекрасной. Ну у кого бы возникла в голове хоть бы мысль поставить «пятнистого» комендантом хоть какого-нибудь общежития? Явный абсурд! А вот президентом большой страны, пожалуйста! Нет! Вы проверьте мою идею, представьте Ельцина комендантом? То-то же. И вообще все со мной согласятся: комендантом должна быть женщина. Нашу звали Татьяна Фёдоровна Лискова и она в тот день встретила нас в фойе за стойкой дежурного. Видимо подменяла кого-то, ей это было не трудно. Комната Татьяны Фёдоровны дверью выходила как раз тоже в фойе. Она посмотрела на нашу компанию поверх очков и вдруг улыбнулась.

– А, Миша, нашла тебя твоя бабушка. Значит я ей правильно объяснила.

– Всё правильно, нам и искать не пришлось, – как старой знакомой ответила моя Ба.

– А я говорю, что ты всё один да один. Ну бабушка твоя и уговорила показать, где ты бываешь по выходным.

Это было новостью. Ну хоть в миллионике то человек может побыть один?! У нас в России видимо нет. Я удивился.

– Да ты не удивляйся, Миша. Наша соседка Люська Крылова в буфете Речпорта работает. Ты у неё обедаешь по воскресеньям.

– Понятно, – отозвался я.

– Ну и где ты всех своих гостей разместишь? Подумал?

Мать честная! У меня же ничего нет лишнего. Один стол, один стул, один стакан, ложка, вилка и сковородка. Я в ней иногда даже суп варил. Быстрого приготовления, Гомельской фабрики пищевых продуктов.

– Ну вот всё за вас должна Фёдоровна думать, – посмотрела вновь через очки на меня комендантша, – куда бы выделись, если бы не комендант.

И она выложила передо мной ключ от комнаты отдыха.

– Возьми стулья, а то гостей и усадить будет некуда. После вернёшь и ключи, и стулья.

Она положила второй с бирочкой заветной. Я его узнал, он висел на почётном месте, в ящике под стеклом.

– Вот ключ от гостевой, пусть бабушки в ней пока поживут, там две кровати. Спать то им где-то надо.

Я был счастлив. Вот это комендант! Я понимаю.

Весь вечер я суетился, обустраивая как-то моё холостяцкое жильё. Мне было стыдно, что я так расклеился в своё время и не обустроил его за эти два месяца. И всякий раз, влетая в комнату, я видел на моей кровати лежащее моё беременное чудо, накрывшее ноги курткой. Пледа тоже не было. Как же мне хотелось тоже туда, на кровать. Но Августа Яковлевна с Верой Фёдоровной, как сговорились, гоняли меня немилосердно. Я уже побывал во всех ближайших магазинах и у меня в комнате появилась новенькая посуда, настольная лампа, свежие полотенца, какие-то вёдра, половики, две кастрюли, тазик. Купленные мною шторы, они повесили на входе. Наконец измученный я был посажен за стол. И грянул пир! Стол ломился от привезённого. Надо сказать, что перед этим я внёс в комнату четырнадцать багажных мест! Знай наших! Они привезли, наверное, тонну продуктов и вещей. Как только они это дотащили… Распивать деревенской настойки мы позвали комендантшу, чем её очень обрадовали и доставили приятность. Гости наши разгулялись, разговорились. В другое время я очень люблю такие посиделки, за которыми женщины ведут бесконечные разговоры да такие интересные, что не оторваться. Но на меня смотрели любовные глаза, они тянули к себе, всё понимали, но ничего не могли поделать.