Владимир Апарин - По следу малахитовой внучки

– Я понимаю, у вас свои цели, – злобно рычала она, смотря на майора, и даже ваше горе, – она посмотрела на меня, – но вы должны, понимаете, должны, черт вас побери, понимать, что это за человек! Это единственный случай за историю человечества, когда идет противоположный процесс. Она не стареет, а становится моложе. Это нарушение всех принципов биологии, не говорю уже про второе начало термодинамики. Вы двое, гадкие эгоцентристы! Не можете понять, что у неё мозг работает по-другому. Это единственный случай! Может болезнь, может продукт эволюции, но мозг сейчас практически заменил её кровь гормональным настоем. Вы думаете, зачем мы раз в месяц прячем её в изолятор? Она просто может себя убить. А вы совершили вчера ужасную провокацию! У Людмилы сейчас приступ и мы ее поместили в изолятор. Не желаете взглянуть?

– Как в изолятор? – вырвалось у меня. – Я вчера уходил от нее, с ней было всё в порядке.

Главврач не ожидала моей реакции и изумленно молчала.

– И вообще, у нас была обычная невинная встреча, мы просто беседовали, всего лишь беседовали, – спокойно говорил я.

– Как беседовали? – удивилась она.

– Видимо, вам не известно, но для беседы необходимы целые ночи. Товарищ майор, предупредите Ирину Георгиевну, что после обеда мы хотим пообщаться с Леночкой.

Майор понял, что я что-то придумал и подтвердил моё требование. Мы выкатились из кабинета главврача.

– Ты что-то решил? – спросил он в коридоре.

– Подожди, дай доехать до палаты.

И, едва мы остались втроем, я тут же налетел на дежурного офицера, который всё это время бездельничал, рассматривая газеты.

– Вот что, друг, лети срочно в магазин детских игрушек и купи нам с майором пару калейдоскопов.

– Что это такое? – задал вопрос продукт своего времени.

– Это такая трубочка с зеркальцами внутри. Ну, в общем, найдешь, если захочешь, – распорядился майор, – запомни название.

А когда офицер испарился, он обратился ко мне:

– Ты что-нибудь придумал?

– Так может это глупость, подождем до обеда.

Кормят больных в таких заведениях очень даже хорошо. Мы питались с майором в палате, но нам перепал густой борщ-рагу со сметаной. Для русского человека борщ – это почти как пудинг для англичанина. А котлета с лошадиную подкову в толченке убедила в порядочности персонала больницы. Однако всё великолепие перечеркнул компот, вот не знаю, что они туда кладут, но за такой компот можно совершить подвиг. Ну, может и малость перегнул, но на что-то эпическое он настраивал.

Майор стонал от удовольствия и, всё жалел, что всё это нельзя отполировать ста граммами алкогольного продукта. Он посмотрел на меня, пьющего восхитительный компот и весело заметил:

– Ты особенно не радуйся компотику. А что, если Ирина Георгиевна что-нибудь туда плесканула и ты больше о женщинах и не вспомнишь?

Я как-то об этом не подумал. Тут же в проеме двери возник офицер с целлофановым пакетиком. И пока мои спутники тихо покуривали, я раскрутил детские игрушки, вытащив задник и надев на это место пустое кольцо. Получилась подзорная труба, дающая двенадцать изображений сразу. Вы, наверное, уже поняли мою мысль.

Нас пригласили проехать к лифту и, пока показавшийся синклит эскулапов в конце коридора, я вынул из-под халата калейдоскопы и сунул майору.

– Гляди! – и тут же взглянул сам.

– Твою мать! – чуть не заорал майор, что по итальянски звучало бы как – Мама мия!…..

Первая моя мысль была – вот зря мы это сделали так открыто! Зря!

Я понимаю, что слово «русский» значит «вольный», «свободный» и «целеустремленный». Но для приятного разнообразия это еще и «думающий потом».

К нам приближалась целая орава «милашек», тех самых, что были в подземельях Челябинска 60.

– Нам лучше в лифт не въезжать, – рыкнул майор, видя, что эскулапы заметно ускорились в своем желании подойти к нам.

– Они не будут спрашивать, – ответил я и ринулся к ним навстречу, желая принять позицию поближе к лестнице, ведущей на волю и внутренне обрадовавшись, что майора внешний вид «милашек» не ввёл в когнитивный ступор.

Ой, как у меня чесались… ноги! Но, увы, в челюсть мне зарядили с легкостью шрайбикуса-двоечника и все остальные действия я осуществлял под знаком звезд.

Майор же оказался красавчиком, он ревел как белый медведь в жару и от этого лопались лампочки под потолком, я так думаю, глаз то на затылке у меня не было. А то, что он эффективен, свидетельствовало, что несколько раз кто-то из белых халатов прокатывался мимо меня. Я же схватился с огромной псевдо-главной врачицей и она уже сидела на мне верхом и мы ехали к краю лестничной площадки, а далее только водопадики лестничного марша. Правда, она провела захват на удушение и я ничего не смог поделать, сдуваясь на глазах. Но рык майора добрался наконец до ушей нашего охранника и я краем глаза видел, что он приближался к месту битвы огромными прыжками. Более того, было видно, что следующим прыжком этот молодой и сильный человек прибудет в эпицентр майоровского спектакля. Я в его планы спасения не входил. И тут остатками сознания я понял, что своя рубашка ближе к телу и вытянул свои загипсованные ноги. Этого хватило, чтобы охраничек об них запнулся, падая, опрокинул наш лечебный тандем вверх ногами и мы втроем: моя коляска, я и псевдо-врачиха начали спуск по лестничному маршу на докторе. От неожиданности содеянного глаза существа были полны ужаса, пока она головой не воткнулись в чугунную батарею. Салют и хеппи энд! Я получил возможность хапнуть воздуха, а мимо меня запрыгали белые халаты, скатываясь вниз и бросая своего «побратима». Я же понял, что псевдо-врач без сознания, она начала известное мне преображение очень похожее на маскировку хамелеона.