Григорий Тюренков - Сквозь черные стекла очков. Возвращение легенды

Наполовину пустая бутылка вина осталась на столе. Охранник в малиновой бабочке, стоял возле входа, Григорий вернулся в ресторан, сунул в меню деньги и вышел следом за женой. Но то, что происходило на улице, заставило его вновь вернуться в прошлую жизнь. Настя стояла в своем красном платье возле стены, а долговязый парень в джинсовом костюме и длинными грязными волосами махал перед ней ножом. Сбоку от него стоял низкий крепыш в мятой зеленой майке и черных шортах. Оба были пьяны и вели себя агрессивно. В мозг ударил адреналин, как когда – то возле ресторана «Анит», когда шальная пуля пробила ему ногу. Он быстро забежал в кафе, взял со стола полупустую бутылку вина и выскочил на улицу. Настя была до смерти напугана, вжимаясь в стену, она прикрывала живот. Французские отморозки смеялись и что – то картаво выкрикивали. Григорий бесшумно подскочил сзади и с силой опустил бутылку на голову патлатого. Бутылка рассыпалась, кровь ручьем хлынула из головы придурка, он сложился как вековая ель, нож зазвенел по асфальту. Второй дегенерат развернулся, но было поздно. Острые осколки бутылки порвали ему обе щеки.

– Арррр… – закричал отморозок и упал на колени. Между грязных толстых пальцев, прижатых к лицу, сочилась черная кровь.

Тюрин схватил девушку за руку и потащил по улице, в сторону дома. Она не плакала, но ее трясло. Нервы были на пределе, еще чуть – чуть и она бы стала кричать. Они скрылись в темном переулке, возле магазина, где продавались вкусные булочки и он прижал ее к себе.

– Все хорошо, малышка! Мы уедем отсюда! Здесь нельзя больше оставаться, нас будут искать! Я завтра поговорю с Реми! – сказал Григорий и достал из кармана серых брюк папиросу, заряженную афганской «пылью».

– А как же, твои враги?! – спросила Настя. В ее глазах прыгали огоньки ужаса.

– Обо мне забыли, я умер для всех! Тем более у меня другой паспорт! Все будет хорошо! – ответил Григорий и выпустил из носа две струйки пряного дыма.

Он успокаивал ее, но сам не был уверен в том, что так и будет. В любом случае, оставаться в Париже было опасно!

Его опасения подтвердились. На следующий день жандармерия города искала двух граждан России, беременную девушку в красном платье и жилистого шатена. Два придурка оказались студентами, и на следующий же день написали заявление на своего обидчика. За три дня Марсель Леон продал квартиру на улице Жакоб, и они улетели в родной Краснодар. Больше здесь их ничего не держало. Ни Эйфелева башня, ни Лувр, ни Елисейские поля. Родной город ждал возвращения «птиц» в гнезда.

***

После кровавой разборки в квартире на улице Седина, главари всех преступных «кодланов» города собрались в доме «смотрящего» за городом -дяди Славы. Его назначили «смотрящим» за городом на сходке в Сочи, три месяца назад. Вячеслав Борисович Киров начал свой криминальный путь в семьдесят девятом году, когда вместе с приятелями ограбил квартиру богатого ювелира Мойзеса. Семь лет проведенные в иркутском «централе» не прошли даром. В возрасте тридцати лет его короновали, и поставили смотреть за благом воровским в Хадыженске. Он имел острый ум, несгибаемую волю, свято чтил воровской закон, и всегда был справедлив в разрешении криминальных споров. Он умел красиво говорить, отвечал за каждое свое слово, не ругался матом, отлично знал психологию и философию. Во время его правления ни одного человека не казнили просто так, и «беспредел» исчез из города. Больше в колонии он не попадал, он был нужнее здесь, поэтому его поддерживали даже крупные чиновники и правоохранительные органы. Его команда состояла преимущественно из воров старой закалки, отморозков он терпеть не мог. Деньги он тратил исключительно на поддержку тюрем и изоляторов, взятки судьям и полиции, сам одевался достаточно скромно, ездил на стареньком белом «Мерседес Е 230» и презирал «понты». Именно, исходя из человеческих качеств, его поставили на роль третейского судьи, и держателя воровского «общака». Настоящие профессиональные уголовники уважали его и не смели делать что – либо наперекор своему «пахану», но имелись и недовольные столь строгим правильным режимом. Армянская «обшина» во главе с Суреном Айвазяном, по прозвищу Айва уже полгода воевали с ОПГ Никиты Камышева по прозвищу Камыш, и не собирались идти ни на какие уступки. Еще несколько авторитетов играли в свои «игры», не прислушиваясь к его мнению. За этим и собрались семеро мужчин за длинным дубовым столом в гостиной двухэтажного кирпичного дома на улице Тенистой. На столе стояло три бутылки водки «Особой Лимонной», несколько ваз с салатами и жаренный дымящийся шашлык, который приносил с улицы личный «гладиатор» дяди Славы – бывший рукопашник Береза. Возле ворот особняка дежурили Мурзик и Злодей. Злодей проходил по делу о двойном убийстве в девяносто восьмом, но дядя Слава вытащил его из – под следствия благодаря своим связям и авторитету, за что последний был верен ему до гробовой доски. Мурзик же, напротив, отсидел от звонка до звонка восемнадцать лет и не смог завязать с прошлым. Но возраст давал о себе знать, в лихих разборках он участвовать уже не мог, и когда «смотрящий» предложил ему работать его телохранителем, тот не думая согласился. Больше «боевиков» у него не было, да и они были ему не нужны! Высший криминальный статус и воровское признание защищали дядю Славу лучше любых автоматов, которые болтались на плечах у его «свиты». Но сейчас понятия практически исчезли из преступной среды. У кого было больше «бабок», «стволов» связей с высшими чинами, и «пехотинцев», готовых пустить в ход оружие – тот и был сильнее, и плевал на любые законы. Но сегодня дядя Слава рассчитывал на свое слово и волю, чтобы помирить этих дураков, и распределить освободившуюся территорию на всех участников спора. Справа от него сидел, откинувшись на спинку высокого стула, худощавый брюнет с голубыми вытаращенными глазами, Витя Баринов, по прозвищу Барин, владелец нескольких букмекерских контор и пивных баров. Ему было сорок два года, он не имел судимостей, но строил из себя серьезного авторитета, потому – что за ним стояло два десятка «бойцов», плюющих на любые законы. Слева наливал водку в граненый стакан полноватый блондин, с высоким лбом – Хазанов Петр Иванович, он же Хазан – акционер «Приват Банка» и любитель моделей с конкурсов красоты. За тридцать два года он успел поиметь почти полтысячи женщин, но не собирался останавливаться на достигнутом. На его запястье был наколот зайчик из «плейбоя», что говорило о его чрезмерной любви к противоположному полу. Чуть дальше жевал шашлык Айва в черном батнике и такого же цвета джинсах, он был угрюм, и искоса поглядывал на Камыша, который смотрел прямо перед собой, и всем своим видом показывал неприязнь к армянскому авторитету. Рядом с Камышом расположился Буйвол – крупный детина с маленькими поросячьими глазками, бычьей шеей и короткими черными волосами «ежиком», главарь Пашковской ОПГ, склонный к крайней жестокости. В начале двухтысячных, он возглавил группировку из десяти человек, которые промышляли вымогательствами и заказными убийствами. По его приказу как минимум навсегда сгинули в пашковских Карасунах пятнадцать членов противоборствующей группировки Карима. Трупы заливали в бетонные плиты, и на подъемном кране сбрасывали на середину озера. Их до сих пор никто не нашел. От его «бригады» осталось всего пять человек, но и они составляли реальную грозную силу в решении спорных вопросов. Чуть дальше от всех сидел тридцатипятилетний Яшкин Вадим Евгеньевич, он же – Лада, в белом легком костюме из чистого хлопка. На его волосатой руке красовались часы «Тиссот» из белого золота, стоимостью в двадцать тысяч долларов. Он контролировал автоугоны, по всему краю, поэтому не кисло поднялся, и жил в каменном доме, в центре города, рядом с городским УФСБ. Имел спокойный нрав, но перечить ему было крайне опасно. Когда в городе объявилась группа автоугонщиков из Подмосковья, он заинтересовался ими, но они решили работать отдельно. Тогда он вычислил их через связи в органах, и наведался в их загородный дом. Двоих «гастролеров» застрелили сразу же, потому – что они достали «волыны» и хотели положить незваных гостей. В подвале нашли еще двоих, рябого Сяву и Жигана. Сяву задушил шлангом Буля, а Жиган не хотел сдаваться, и пырнул Ладу в живот, этим самым подписав себе смертный приговор. Несмотря на боль, когда отморозка удалось скрутить, Лада забил насмерть «гастролера» монтировкой. Больше никто не осмеливался повторять печальный опыт приезжих «беспредельщиков» и Лада стал полноправным королем автобизнеса в городе. Шестеро авторитетов собрались здесь из уважения к «смотрящему», но больше для «показухи», ибо каждый тянул одеяло на себя и уже давно решил для себя исход сегодняшнего «стола».

Читать дальше