Наталья Барабошкина - Сын рыбы

– Что ты сказал? – спросил Антонио.

– Ничего.

– Про дверь сзади, – уточнил он.

Максим посмотрел вопросительно на Антонио, затем потянулся к противоположной задней двери, открыл и закрыл ее снова.

– Она была открыта? – спросил Антонио.

– Не знаю, – сказал Максим.

– Не обращай внимания, – вставил Лохматый, – он так делает.

– Я понял, но дверь? Ты не мог бы в следующий раз закрыть ее?!

Они въехали на улицы, где по обеим сторонам стояли старые машины, некоторые с выбитыми стеклами и спущенными шинами. Антонио посмотрел на одну из них и крепко вцепился в руль. По обочинам туда-сюда не спеша таскались местные бродяги. Худой рыжий парень вел за руку девушку с перебинтованной рукой. Она курила сигарету, засовывая ее в рот, накрашенный фиолетовой помадой, и рассматривала всех по сторонам. Мимо просунулся тип в пуховике, которое вероятно летом использовал, как одеяло. Он только проснулся или его согнали с места ночевки. Дорогу перебежали школьники, с драными рюкзаками. Один парень долго стоял на дороге, поджидая Антонио. Друзья свистели и смеялись. У одного из них не было передних зубов. Антонио посигналил и набрал скорость. Парень отскочил и закричал им, показывая средний палец. Остальные бежали за машиной до поворота, по пути хватая мусор по дороге, чтобы бросить.

– Сраные дети, – сказал Антонио.

Максим оглянулся через заднее стекло на дорогу. Он достал диктофон, нажал на кнопку, но говорить не стал. Положил обратно в карман и вздохнул.

– Испугался? – спросил Антонио с насмешкой.

Лохматый рассмеялся.

– Да я вырос в соседнем районе! – сказал он. – Только тех домов уже нет, слава богу. Я знаю, тут все не так, как кажется. Мне не надо было объяснять. Тоже живут люди, женятся и умирают. Я помню, как моя соседка выходила замуж за цветочника. У него был магазин цветов в центре. Все собрались и плакали, что она уезжает из родного квартала в неизвестность. В неизвестность, – повторил Лохматый. – Он дарил ей цветы каждый день, наверное, весь магазин был у нее. Конечно, кто-то из зависти говорил, что он ей сливает вчерашние розы, которыми по вечерам заваливают мусорки.

Максим покосился на серый двухэтажный дом с густыми кустами сирени у входа. Антонио вышел из машины и осмотрел дом.

– Надеюсь, он дома, – Антонио открыл двери и сказал Лохматому. – Останься тут, я боюсь за машину. – Ты же понимаешь, что мы не сможем уехать без машины? Ты себя в зеркало видел? Просто сиди и смотри по сторонам, – он говорил без остановки.

Максим похлопал Лохматого по плечу вышел из машины. Они подошли к двери и позвонили. Лохматый недовольно смотрел из окна, сложив руки, затем стал искать музыку на радио.

– Скучно, – сказал Антонио.

Максим молча посмотрел на него и достал диктофон.

– Все жаловались на плохую погоду, потому что лето прошло, и оно не было жарче углей в аду, – он отпустил кнопку и спрятал диктофон.

Антонио посмотрел на Максима и отвел его в сторону.

– Слушай, мы же не договорились, – начал он, – как ты это обычно делаешь? У тебя есть опыт? Как лучше начать разговор на такую тему?

– Я не знаю, я не еще ни с кем не разговаривал, – сказал Максим.

Антонио вздохнул и закатил глаза.

– Ну, а как сам думаешь?

– Просто спросим и все, – сказал Максим.

– Просто «это не ты случайно убил ту телку в озере и, если тебе не влом и есть время, не мог бы ты рассказать, как это. Нам надо для тетрадки»?

– В водопаде.

– Что? – переспросил Антонио.

– Ты сказал в водопаде…

Антонио прислонился к обшарпанной двери и достал тонкие черные сигареты и закурил.

– Ты не куришь? Просто не хочешь или бросаешь?

– Сейчас не хочу, – сказал Максим.

Антонио крутил в руке зажигалку и рассматривал Максима, будто только встретил.

– Почему ты подписываешься «Сын рыбы»?

– Не знаю, просто. У каждого есть какая-нибудь фигня, которая все портит. У меня – имя. Я же себе его не выбирал, – сказал Максим. – Это все странно, я понимаю. Меня подкупило, что ты сейчас ничем не занят. Ты что-то ищешь, думаешь над чем-то важным? Я бы предложил тебе долю, за тетрадку, но ты же не возьмешь. Тебе не нужны деньги, я знаю, а смерть рядом. Вот это важно. Понимаешь? Если можешь, живи по-человечески, не убивай никого, а если не можешь – то вот, послушай, как это. Многие просто не пробовали. Вот злишься ты, например, хочешь кого-то убить. А как это? Ты же не можешь пойти и попробовать? А надо думать об этом. Чел не оживет потом, знаешь?

Антонио затушил сигарету и стал истерично смеяться. Максим ждал, пока он успокоится и не шевелился.