Наталья Барабошкина - Сын рыбы

– Ладно, неважно, – Антонио бросил свой конец сети и сел на край бассейна. – Тебя зовут Максим? Почему ты подписываешься «Сын Рыбы»?

– Просто так, – сказал Максим и пожал плечами. Он заглянул вглубь бассейна. Сеть лежала на дне, очертив неровные клетки. Максим заметил, что это похоже на что-то знакомое, что он видел буквально только что, но отогнал от себя эту навязчивую мысль. – Так ты можешь помочь нам?

– Вы ищите того, кто может рассказать об убийстве? Кто видел что-то или слышал?

– Нет, нам нужен тот, кто сам убил человека, – сказал Максим. – Мне нужен достоверный рассказ, новый сюжет.

Антонио перекинулся взглядом с охранником, который все еще следил за ними с улицы и не уходил в сторожку, и рассмеялся. Виктор дернулся. Он уже давно не слышал, как смеется Антонио.

– Ну, хорошо, а откуда ты брал истории раньше? Тут очень натурально, – он подозвал их ближе. Максим и его друг подошли к бассейну и тоже сели на высокий бортик. – Вот, например, – Антонио раскрыл тетрадь. – Вот, «хлопок от перерезанных сухожилий». Или вот еще, «кровь плевала из обрубка, а ей еще казалось, что можно все исправить».

– Я все выдумываю, это фикция, – признался Максим, – я исписался, мне кажется, это уже не цепляет. Раньше я писал так, чтобы в тетрадке было минимум пятьдесят трупов. Отсюда и цена. Я написал первую тетрадь, которая теперь твоя, поставил точку, принес в школу и показал своему другу, он рассказал другим и после второго урока у меня уже рвали тетрадь и хотели ее отнять. Я продал ее самому борзому старшекласснику. Тогда они попросили меня написать еще. И с тех пор продаю это искусство. Правда в последнее время, мне разонравилось. Я долго шел на взлет, убийств стало меньше, но выписывал их я более качественно. Это отличное развлечение, прочитать такое. Снять стресс.

– Да, я наслышан, – кивнул Антонио.

– Я и правда так считал, но сейчас у меня кризис. Я хочу написать о чем-то реальном. Хочу услышать, как это, убить человека. Это трудно или нет, и что происходит с телом, какие чувства испытываешь, – Максим махал руками, помогая себе говорить.

– Я понял, Сын рыбы, я знаю такого человека.

Антонио бросил сачок и повел их в дом. В холле были большие зеркала, картины в рамах и свежие розы в керамических высоких вазах. Пахло чем-то знакомым, похожим запах листьев смородины или ванили. Антонио забежал по лестнице наверх. Максим прислушался к его шагам, гадая на каком этаже его комната, на третьем или на втором.

– Ты сказал, что мы ненадолго, – не поворачивая головы, спросил Лохматый. – Время идет, ты мне заплатил за час, а сейчас уже будет два.

Максим посмотрел на приятеля и протянул ему десятку из тех, что только что дал ему Антонио. Тот нерешительно взял и положил во внутренний карман куртки.

– Сам понимаешь, я же не знал, куда мы шли, – промямлил Лохматый. – Здесь вроде спокойно, но черт, ты продаешь тетрадки? – он тихо рассмеялся. – Это круто, честно, отличный бизнес. Ноль вложений. Честное слово, я больше слова не скажу, – он показал жестом закрывающуюся молнию на губах. – Но, это просто шикарный бизнес.

Максим оценивающе посмотрел на своего лохматого охранника.

– Слушай, у тебя точно черный пояс?

– Да я же тебе показывал, что ты снова сомневаешься. Я просто отмороженный, когда надо, и у меня старший брат сидит. Не волнуйся, – сказал Лохматый.

– Но ты не убивал никого?

– Нет. Я уже говорил. И не хочу, и мне не у кого спросить, – Лохматый развел руками, – я уже говорил.

Антонио переоделся во все черное и спустился вниз, бегло отстукивая ступеньки лестницы. В его руках были ключи от машины. Все трое вышли из дома, дверь автоматически закрылась, напрасно Максим придерживал ее от хлопка. Антонио развернулся к ним на ходу.

– Сейчас поедем в одно место, но для начала хочу поговорить с нашим охранником. Он был на войне. Правда, он скрытный. Знаете, посидите тут. Я позову, если он захочет говорить, – Антонио надел солнечные очки и, не дожидаясь ответа, направился к воротам.

Виктор насторожился, рассматривая идущего к нему Антонио. Мелькнуло воспоминание о том, как он маленьким бегал по этим дорожкам, и мать учила его плавать. Тереза выходила к бассейну в открытом купальнике, брала его под руки, он махал ногами и пищал от радости. Брызги летели повсюду. Затем она опускала его глубже, болтать ногами становилось трудно, брызг не было, Антонио злился. Тереза погружала сына под воду, он плыл, размахивая руками, а когда она поднимала его высоко, тер глаза и широко открывал рот для вдоха. Виктор сначала подумал, что Тереза топит ребенка в бассейне, он сорвался с места у ворот дома, опрокинув горшки с саженцами для сада, а Тереза кричала: