Дэвид Эллис - Наблюдатель

Его схватили прежде, чем он успел перейти ко второй строфе.

Джоэл Лайтнер вошел, когда Райли сидел за длинным столом, глядя на стихотворение на доске и продолжая слушать музыку. Лайтнер удивленно приподнял брови, показывая свое отношение к стихотворению. По своему содержанию оно мало чем отличалось от первой строфы.

Они стали слушать припев вместе, он слегка отличался от припева первого куплета:

Этот некто — я, вы до сих пор не поймали меня, я предупреждал вас, вам не найти меня. Вам не понять: меня не удержать, вы будете дивиться — все скоро повторится!

Музыка, и без того громкая и злобная, взорвалась оглушительным напором ударных. Гитары завизжали, а Тайлер Скай закончил припев последней строчкой:

Я не один!

Райли выключил магнитофон. Долгое время они сидели молча. «Я не один» — возможно, эта строчка была самой ужасной из всего стихотворения. Эта музыка вполне могла стать руководством к действию для психопата.

— Мы можем быть уверены, что второго захоронения нет? — спросил Райли.

Лайтнер двусмысленно хмыкнул. Полицейские с собаками обыскали весь кампус в Мэнсбери. Обследовали каждый дюйм в доме Терри Бургоса, раскопали землю в его гараже и подвале, перекопали весь двор. Они искали повсюду, но ничего не нашли.

— У нас нет оснований так думать, — сказал Лайтнер. — Орудия убийства были совершенно чистыми. С мачете даже не сняли упаковку. Я думаю, старина Терри рассказал бы нам, если бы существовало еще одно подобное место. Он ведь не стеснялся содеянного.

Это правда. Бургос не испытывал ни малейшего стеснения во время беседы с психиатрами, которые начали обследовать его, после того как он отказался признать себя виновным и сослался на свою невменяемость. Он во всех подробностях описывал, как совершал преступления, и объяснял, почему сделал это. Он цитировал Библию и стихи Тайлера Ская, перечислял грехи жертв, из-за которых они навлекли на себя его гнев.

В прошлую пятницу, одиннадцатого августа, Райли сообщил суду, что обвинение намерено отозвать дело Кассандры Бентли. Не успели эти слова слететь с его губ, как одновременно были выпущены два пресс-релиза: один — из офиса окружного прокурора, другой — от пресс-секретаря семьи Бентли. Там говорилось, что Бентли хотели избежать грязных намеков и обвинений в беспорядочных связях, которые непременно высказали бы в адрес их дочери «оголтелые адвокаты», пытаясь доказать невменяемость подсудимого. В пресс-релизе было сказано, что признания Бургоса в убийстве Кэсси было вполне достаточно и теперь его будут обвинять в пяти других убийствах.

Райли постарался забыть об этом, когда покинул зал суда. Его это больше не касалось. Теперь его главная задача заключалась в том, чтобы опровергнуть выдвинутую защитой версию о невменяемости убийцы. Бургос попытается убедить всех, что не понимал, насколько преступны его деяния. Обвинение должно было обосновать, что Бургос не страдал от умственного помешательства и отдавал себе отчет в том, что совершает.

Бургос имел в своем арсенале весьма веский аргумент, доказывающий его помешательство. Несколько лет назад ему поставили диагноз «параноидальная шизофрения». Разве можно признать вменяемым подобного человека?

Однако судебно-медицинская экспертиза — это совсем другое дело. Бургос наверняка попытается доказать, что не осознавал себя преступником, когда убивал тех девушек. При всем при том признание криминальных намерений зависело не столько от мнения мозгоправов, сколько от фактов. Оперативная группа сосредоточила особое внимание на сборе улик, и теперь его положение казалось абсолютно безнадежным. Бургос убивал девушек во время короткого перерыва между весенним семестром и началом занятий в летней школе. В этот период времени никому не пришло бы в голову проверить актовый зал Брэмхолла. Бургос подбирал проституток из разных районов города, а значит, во время своего кровавого кутежа не показывался дважды в одном и том же месте. Все эти поступки были весьма показательны для человека, который осознавал, что нарушает закон, и не хотел, чтобы его остановили. То есть человека, которого нельзя признать сумасшедшим.

Лайтнер подошел поближе и внимательно взглянул на Райли.

— Слушай, дружок, ты сегодня хоть раз перекусил?

Райли лишь отмахнулся, хотя жена говорила ему то же самое. За три недели Райли сбросил пятнадцать килограммов. За всю свою юридическую карьеру ему еще не приходилось вести столь значительного дела в качестве обвинителя; кроме того, он представлял самое крупное судебное учреждение в округе.