Дэвид Эллис - Наблюдатель

— Вы хотите знать мое мнение? Я считаю, что Козловски собирался убить Гарланда Бентли. А затем покончить с Фрэнком Олбани. В случае смерти профессора стало бы проще свалить на него всю вину, ведь он не смог бы ничего отрицать. Но это всего лишь мое предположение… И я думаю, он постарался бы убить Олбани так, чтобы это выглядело как самоубийство.

— Боже, — вздохнул Макдермотт. — Возможно, вам странно слышать это от полицейского, но мне даже жаль Козловски.

— Ничего удивительного. Он был болен, Майк. Не знал, что творит.

Макдермотт кивнул в сторону комнаты для допросов:

— А я был уверен, что за всем стоял либо профессор Олбани, либо Гарланд.

Именно этого и хотел Козловски. Еще шестнадцать лет назад он планировал поступить подобным образом, если расследование убийства Элли Данцингер примет неожиданный оборот. Свалить все на Олбани. Но Бургос сошел с ума, обнаружив тело Элли, и помог разрешить его проблемы, когда начал убивать проституток. Если бы на прошлой неделе Чианчио не встретился с Эвелин Пенри, а затем с Лео Козловски, эта история так никогда бы и не всплыла на поверхность.

— У Чианчио были связи с русской мафией, а также с венгерским преступным миром, — сказал Макдермотт. — Мы только сегодня выяснили это. Вероятно, именно так Козловски и нашел его. Искал среди своих.

Да, именно так все и было. Только это сделал не Козловски, а Наталия. У нее было достаточно денег и возможностей выйти на нужных людей, а затем договориться с охранником. Думаю, она сделала все так, чтобы ее имя нигде не засветилось. Она и сейчас продолжала действовать подобным образом.

Но я не стал опровергать слова Макдермотта. Только не сейчас. Возможно, никогда.

Я кивнул в сторону стекла, за которым сидела Наталия Лейк:

— Что с ней будет?

У Наталии могли появиться проблемы. Она скрывала, что ее дочь виновна в смерти Элли Данцингер, и, возможно, умолчала о некоторых фактах, имеющих отношение к убийствам, совершенным на этой неделе. Но с другой стороны, она покрывала человека, который сам стал жертвой Бургоса. Теперь эти подозрения будет трудно подтвердить. Придется доказывать, что Наталия знала, кто на самом деле убил Элли Данцингер, и пыталась это скрыть. Но как это сделать?

— Нам лишь известно, что шестнадцать лет назад ее дочь совершила убийство. Ей даже не нужно сообщать об этом, все и так ясно. Возможно, именно она поручила Козловски проникнуть в клинику и украсть результаты теста на отцовство, но мы не сможем это доказать. Козловски и Чианчио мертвы, а она достаточно умна и понимает, что у нас ничего нет против нее.

— Верно, — согласился я.

— Она защищала свою дочь, — тут же добавил Макдермотт. — Возможно, она и совершила некоторые правонарушения, но она защищала свою дочь. Если бы я оказался на ее месте… — Макдермотт осекся и глубоко вздохнул. — Она никому не причинила вреда. Ее дочь совершила ужасный поступок, но Наталия, как могла, постаралась исправить ситуацию. Разве это не правильно?

Макдермотт повернулся ко мне и посмотрел с вызовом, от волнения его лицо раскраснелось.

— Разве вы поступили бы иначе, будь это ваша дочь?

Я поднял руки, показывая, что сдаюсь. Мне даже не стоило отвечать. Я видел, что он задает вопрос скорее себе, чем мне.

— Да, — сказал я наконец. — Я тоже постарался бы защитить свою дочь.

Он повернулся ко мне спиной и посмотрел через стекло.

— Господи, прости.

— Неделя была очень длинной, — пробормотал я.

Макдермотт смерил меня долгим взглядом. Отсутствие сна и постоянное напряжение творят чудеса с людьми. Макдермотт производил впечатление человека твердого как кремень, но в тот момент я бы не удивился, если бы он расплакался.

— Я хочу сказать… по поводу Бургоса. Вы поступили правильно, осудив его на смерть. Он убил четыре, возможно, пять девушек. — Макдермотт похлопал меня по руке. — Черт побери, даже его адвокат, изучив дело, стал просить, чтобы Бургоса признали невменяемым. Но он не пытался оспаривать факты. И вы не несете ответственности…

— Нет, я несу ответственность. Я был наделен самыми широкими полномочиями. Майк, Бургос был безумцем. Это был клинический случай. Он думал, что Бог общается с ним посредством песен.

— Что верно, то верно, — парировал Макдермотт, — но он знал, что совершает преступления, не так ли? Он сфабриковал алиби. Он прятал девушек в подвале. Неужели вы изменили бы хоть что-нибудь в вашей обвинительной речи, если бы вам снова пришлось выступать в суде по этому делу?