Дэвид Эллис - Наблюдатель

Адвокат Тремонт положил ладонь на руку Бентли.

— Эдгар…

— Так он будет отвечать или нет? — Троттер бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула. — Я жду.

Атмосфера в комнате начала накаляться.

Тремонт поправил очки в золотистой оправе:

— Я бы посоветовал моему клиенту отвечать лишь на вопросы, которые относятся к делу. А всякая клевета не имеет к этому отношения.

— Тогда что вы можете сказать насчет Гвендолин Лейк, Гарланд? Вы действительно ее отец?

Тремонт слегка наклонил голову. Похоже, это был сигнал его клиенту.

— Да, это правда, — отозвался Гарланд.

Макдермотт кивнул. Ничего странного. Его совсем не удивило признание Гарланда. Гвендолин все еще жива. Обычный тест на отцовство смог бы доказать это. Бентли предоставил им информацию, которую они могли получить и без него, если бы возникла необходимость.

Эдгар Троттер достал из папки лист бумаги и положил перед Бентли. Макдермотт встал на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть его. Это было письмо, найденное в спальне Лео Козловски. У Макдермотта осталась ксерокопия.

Я знаю, что вам стало известно о моих отношениях с Элли. А мне известно о ваших отношениях с моей дочерью. Если вы заговорите, я тоже не стану молчать. Но если сохраните молчание, я сделаю так, чтобы в колледже Мэнсбери для вас основали кафедру. Вы должны немедленно дать ответ.

Бентли оставил записку на столе, чтобы адвокат смог прочитать ее. Гарланд молча читал, затем схватил и поднес поближе к глазам, пристально рассматривая. Тремонт теперь не мог читать письмо, однако решил не беспокоить клиента.

Макдермотт видел, как бегают глаза у Бентли. Он открыл рот, его брови подрагивали. Вскоре он стал беззвучно произносить слова, перечитывая письмо, а его лицо исказилось от постепенно нарастающего ужаса.

Макдермотт чувствовал — что-то здесь не так.

— Боже, — проговорил Бентли.

— Это письмо было доставлено профессору Олбани, — бесстрастным тоном заявил Троттер. — Он уже признался, что получал его. И сказал, что согласился выполнить требования.

Тремонт схватил своего клиента за руку. Бентли вскочил со стула и бросился в угол комнаты, закрывая лицо рукой.

— Возможно, нам стоит ненадолго прерваться? — предложил Тремонт.

Бентли повернулся и посмотрел на Троттера:

— Вы хотите сказать… этот учитель… и моя дочь?

Троттер не ответил на вопрос. Вместо этого он сказал:

— Нам известно, что вы выполнили условие сделки и организовали для профессора Олбани кафедру.

— Ну да, я… — Гарланд Бентли вдруг осекся. Он медленно поднял голову, его глаза бегали, губы слегка двигались, произнося нечто неразборчивое.

— Мне нужна одна минута, чтобы переговорить с клиентом, — попросил Тремонт.

Здесь точно что-то было не так.

— Вот это здорово! — пробормотал Бентли. — Замечательно!

В комнате для допросов номер один стояла тишина. Гарланд Бентли по-прежнему качал головой, но теперь на его губах появилась ироничная улыбка. Некоторое время он молчал. Эдгар Троттер предпочел подождать, пока он наконец решится что-нибудь сказать.

Макдермотт снова вспомнил, как Гарланд Бентли отреагировал на записку. Она отличалась от реакции Олбани. Бентли вчитывался в каждое слово. Даже если его удивление было наигранным, это был самый убедительный блеф, который только приходилось видеть Макдермотту.

Гарланд Бентли не писал это письмо.

— Я этого не писал.

Троттер взял лист и посмотрел на него или сделал вид, что читает.

— Значит, в этом письме описан кто-то другой?

— Нет, — сознался Бентли. — Речь идет обо мне. Это… правда насчет меня и Элли Данцингер. Я сознаюсь. Да. Но я этого не писал. И никогда прежде не видел этого письма.

— Но вы же основали кафедру в колледже Мэнсбери для профессора…

— Да.

— …и вы говорите, что не заключали сделку с профессором?

— Верно.

— Получается, совпадение? Или тот, кто написал письмо, мог предсказывать будущее?

Нет, здесь явно другое. Если Бентли говорит правду, значит, тот, кто писал записку, знал о его отношениях с Элли. И ему было известно о романе Кэсси с профессором Олбани.

Он мог оказывать влияние на решения Гарланда, в том числе и на его намерение основать кафедру для профессора в колледже. И этот человек знал Лео Козловски, который принес письмо профессору Олбани.

— Наталия, — произнес вслух Макдермотт.

Сидящий в комнате для допросов Гарланд Бентли покачал головой и задумался.