Екатерина Неволина - Тень в зеркале

Красноярск, сентябрь, 1913 год

Проводив племянницу, Павел Силантьевич отправился прямиком в контору, где поверенный брата снова засел за бумаги, беспрестанно приставая с очередными вопросами. К обеду у Ваганова уже раскалывалась голова.

Как же это все неуместно, просто и не описать! Только недавно брата похоронили, а уже понаехали, вороны. Все теперь перекопают. Ну, дали бы ему хоть полгода времени, чтобы спокойно все в порядок привести. А теперь…

Оставив поверенного в конторе, он сел в пролетку и направился домой.

Семья уже отобедала, но жена велела накрыть для мужа поздний обед и сама села за стол напротив, подперев руками голову.

– Уехала? – спросила она, дождавшись, пока Павел Силантьевич, морщась, выхлебает свои щи и вытрет седые усы белоснежной крахмальной салфеткой.

– Уехала, – подтвердил он. – А эти все копают. Вцепились, как псы поганые в кусок мяса. Тьфу!

– И что? – жена замерла. В черном платье под горло она была похожа на готовую к прыжку пантеру, изображение которой имелось в книжке с экзотическими животными, подаренной как-то братом.

– А ничего, – Павел Силантьевич принялся разрезать мясо на множество мелких кусочков, каждый из которых нарезал еще мельче. – Всякое бывает. Слышал я, что эти железные дороги ого-го как небезопасны. Мало ли что с путником произойти может. Тогда и по-другому расклад уже повернется. Если с Лизочкой что случится.

– Может случиться? – жена по-прежнему была напряжена.

– Может, еще как может, – подтвердил Павел Силантьевич, отправляя кусочек в рот и тщательно пережевывая почти не ощутимые на зубах волокна мяса. – Всякие неприятности в дороге бывают. Поезда эти – тьфу!.. Будем молиться за сиротиночку нашу.

– Будем молиться, – мрачно подтвердила жена.

Они прекрасно друг друга поняли, поэтому дальнейший обед проходил в строгом молчании, словно покойница уже лежала в церкви, готовая для отпевания.

– Ну все, – сказал добрый доктор, – хватит сидеть взаперти. Тебе нужны новые впечатления. Это вернет социальные связи и поможет адаптироваться в обществе, что благотворно скажется и на наших проблемах.

На мой взгляд, проблемы были целиком мои, а никак не румяного доктора, но спорить с ним я, конечно, не стала, тем более что сидеть в прекрасном, но все-таки обособленном особняке мне надоело. Хотя что там этот странный Ветров говорил про покушения? Может, бредил?

Поздно вечером, когда мы увиделись с отцом, он уже знал о планах доктора и не выказывал ни малейших опасений, очевидно, не стоило быть параноиком и мне.

– Завтра поедете с Леной, купите все, что тебе нужно, – сказал отец. – Послезавтра, в четверг, посетим небольшой корпоратив. Посмотришь, что за люди на нас работают. Будь приветлива, но не откровенничай – я не поощряю разговоры о моей семье. Понятно?

Я кивнула. Нужно быть дебилом, чтобы не понять.

– А можно я поеду без Лены? – робко спросила я.

Конечно, Лена была гораздо лучше Анны, но все же отношения с горничной у меня, прямо скажем, не сложилось. Она шарахалась от меня так, словно подозревала сразу во всех смертных грехах.

– Нельзя, – отрезал отец, но тут же опомнился и смягчил тон: – Мика, детка, ну пойми, что мы беспокоимся о тебе, рано выезжать куда-то одной. К тому же Лена работает у нас уже четыре года и хорошо знает, что именно тебе нужно купить.

«Что-нибудь столь же унылое, как то, что надела на меня Анна», – подумала я. Но что делать: оставалось только смириться.

На следующее утро горничная уже ждала меня. На ее лице застыло ощущение собственной значимости и привилегированности. Казалось, что не она сопровождает меня, а, напротив, я сопровождаю ее, особу если не королевских, то весьма голубых кровей.

Мы сели в машину, которую вел мрачный Владимир. Кажется, ему здорово влетело.

– А как получилось, что к нам пробрался не тот журналист? – поинтересовалась я весьма светским тоном, когда автомобиль выехал за ворота.

Около минуты Владимир молчал, и я думала уже, что вообще не получу ответа, когда он все же разомкнул уста.

– Он предъявил чужой пропуск, – буркнул шофер слеш охранник, уставившись на пустую дорогу. – Вячеслав Александрович уже передал дело юристам. Мало этому… гов… гммм… этому… Ветрову не покажется.

Я задумчиво смотрела в окно. Интересно, зачем этот журналист пробирался к нам, подвергнув себя значительному риску? Выручал заболевшего коллегу, которому кровь из носа требовалось принести интервью в клювике? Или имел собственные мотивы? Очевидно, отец, его семья и, соответственно, я – для них весьма лакомое блюдо.