Юрий Цорулик - Цветная шизофрения

– Не дрейфь, старушка, нам ли быть в печали? – Максим вовсю искал что-то в телефоне и не заметил, как Алиса закатила глаза и покачала головой.

Через два часа Квитка брезгливо швырнул телефон на середину стола и откинулся на спинке стула.

– Джон, твою мать! – Алиса внимательно следила за дальнейшей реакцией друга. Если вначале шла эта фраза, значит, всё плохо.

– Ты представляешь, я нашел около семидесяти тысяч докторов среднего роста с усами. Ты представляешь?! Семьдесят тысяч! И который из них твой, хрен его знает! Тем более что девяносто восемь процентов из них имеют лишь текстовое описание, или упоминание. Без фото! И только около полутора тысяч претендентов с фотографиями.

– Ну, а что ты хотел? – удивилась Алиса. – Фотография стала использоваться, насколько я помню, в середине или конце девятнадцатого века.

Корснева знала об упрямстве, как отличительной черте характера Квитки, но каждый раз поражалась, насколько это упрямство может походить на одержимость. Сидеть без перерыва два часа, методично искать человека, имея на руках только лишь его скудное описание – это достойно уважения. Или сочувствия. Или медикаментозной терапии.

– Может, чай с бутербродами? А то на тебе лица нет.

– Вот поживёшь с вами – научишься есть всякую гадость! – фыркнул Максим. – Ладно, тащи, чего уж там. А то у меня мозги закипят скоро.

Пока девушка готовила перекус, Максим снял очки и помассировал глаза. Напряжение от сосредоточенности в поисках и недавний стресс из-за потерявшей сознания Алисы вызвали его верную ненавистную «подругу» – глазную боль.

Это началось пять лет назад, когда он, попав в автомобильную аварию, получил черепно-мозговую травму. Ничего серьезного, провалялся в больнице несколько дней и всё. Однако, после того случая от перенапряжения у него стали возникать хоть и не сильные, но неприятные боли в глазах.

Словно твои глазные яблоки сжимают в тисках и из-за этого они начинают пульсировать, отбрасывая волны боли во все стороны. Поначалу это жутко раздражало, но через какое-то время Максим ужился с новой особенностью и почти перестал её замечать. Однако сегодня боль была сильнее, чем обычно. Что повлияло на это – парень не знал, а разбираться ещё и в этом, ко всему прочему, никакого желания не было.

Олег Кривопальцев сидел и массировал виски.

«Чёртова девка! Говорил же я Кольчикову не брать её, не понравилась она мне с самого начала. Так нет же, старый дурак, туда же! Побежал за молоденьким телом! А теперь еще и её видения той старухи! Не нравится мне это всё, ох, как не нравится! Не хватало, чтобы она помешала устоявшейся работе Доктора. Он нас в порошок сотрет! В буквальном смысле слова».

Заведующий хирургией открыл ящик стола и, включив кондиционер в режим проветривания, достал пачку сигарет. Длинными тонкими пальцами вытащил одну и закурил. Дым, первый раз за последние полгода попавший в лёгкие, вызвал приступ кашля, но Кривопальцев, откашлявшись, продолжил курить.

«А может, у девки просто галлюцинации? Всё же наш Центр занимает огромную площадь, и рядом, почти в паре шагов расположены три кладбища. Мало ли, что привидится сильно мнительным… Не будем пока говорить Доктору об этом инциденте, не стоит лишний раз его беспокоить. Он сейчас на пороге важного открытия».

Сделав очередную затяжку, Олег затушил окурок в стоявшей в столе пепельнице и с шумом задвинул ящик.

Чашка с только что приготовленным кофе стояла на столе, а от чашки витиеватыми волнами поднимался аромат. Он наполнял кухню насыщенным, вечерним запахом, когда уже нужно готовиться ко сну. Запахом, который словно бог Гипнос закрывал веки и призывал идти спать.

Алиса Корснева и Максим Квитка сидели за столом и разговаривали после ужина Внезапно взгляд Алисы скользнул по стене. Брови девушки взлетели вверх… Висящие часы, оформленные в виде фотографии рассыпанных кофейных зёрен, сообщали, что время уже позднее – почти половина двенадцатого.

– Ого! Максим, ты видел, сколько времени?

– Видел. А что?

– Ничего, констатирую факт. – улыбнулась Алиса.

– Сейчас кофе допью и поеду. Не переживай, я не собираюсь тебя смущать своим обрюзгшим телом на твоём диване.

– Пф! – фыркнула Корснева. – Тоже мне, обрюзгший диванный аналитик нашелся. И ничего ты меня не смутишь. Чего я там не видела? Парень в трусах и носках на диване, ага…

– Я понимаю, после произошедших событий у тебя могло обостриться чувство заботы и нервозность за близких тебе людей, но уверяю тебя – это лишнее, – Максим сделал глоток кофе. – Ну, хочешь – я приеду домой и напишу тебе сообщение? Если тебя это успокоит, конечно.