Бернар Миньер - Круг

— Что вы здесь забыли?

Пюжоль и его напарник напряглись.

— А ты как думаешь? — проворчал Пюжоль. — Не помнишь собственное задание?

Слежка! Сервас велел Пюжолю не выпускать из поля зрения свою машину, на случай если объявится Гиртман, — и напрочь об этом забыл!

— Я велел следить издалека!

— Что мы и делаем. Но ты у нас такой живчик…

— Фокус с удочкой неплох, — с иронией в голосе «похвалил» напарник Пюжоля.

Франсис мог появиться на шоссе в любой момент, и Сервас приказал:

— Возвращайтесь в Тулузу! Сваливайте — и побыстрее, сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Глаза Пюжоля гневно блеснули, но у Серваса не было времени на объяснения. Как только машина Пюжоля скрылась из виду, он тронулся с места, доехал до следующей развилки, свернул налево, потом еще раз налево и через два километра увидел заброшенную ферму с полуразрушенным амбаром. На столбе висела табличка с надписью «Ущелья де ля Суль». Сервас припарковался у стены, выключил двигатель, погасил фары и приготовился ждать.

Ожидание показалось ему бесконечным, он начал опасаться, что выбрал неверное решение, но тут мимо проехала незнакомая машина. Он отпустил ее на достаточное расстояние и прибавил скорость только после сигнала GPS о приближающейся развилке. Девушка никуда не свернула. Дорога на Марсак… Та, что проходит мимо лицея и ведет в центр города. Придется прижаться потеснее, чтобы не потерять ее на узких улочках. Сервас был метрах в двухстах, когда сидевшая за рулем женщина вдруг сбросила скорость и свернула на дубовую аллею, ведущую к лицею. Нужно срочно принимать решение. Ехать на стоянку нельзя — она его заметит, — а опознать сидящую за рулем на таком расстоянии невозможно.

«Венсан!» — осенило сыщика. Он где-то поблизости, ведет наблюдение, заняв позицию перед лицеем с фасада. Сервас съехал на обочину напротив главного корпуса и нажал кнопку быстрого набора.

— В чем дело, Мартен?

— На стоянку въезжает машина! — рявкнул он. — Видишь ее? Мне нужно знать, кто за рулем.

Эсперандье ответил не сразу.

— Подожди… Да, я ее вижу… Минутку… Она выходит… Студентка… Блондинка… Совсем молоденькая, значит, с подгото…

— Иди к ней! Узнай имя! — крикнул Сервас. — Придумай что-нибудь. Скажи, что полиция наблюдает за лицеем в связи со смертью преподавателя. Спроси, не заметила ли она чего, и предупреди, чтобы не болталась одна. Но главное — узнай имя.

Сервас увидел, как Эсперандье вышел из машины — он находился метрах в ста от него — и, даже не захлопнув дверцу, быстрым шагом направился к девушке. Она была у крыльца и пока что его не видела.

Бинокль!

Он открыл бардачок: бинокль лежал рядом с фонарем, блокнотом и пистолетом.

Эсперандье почти бежал, пытаясь догнать молодую женщину. Сервас навел на них бинокль и тут же отдал лейтенанту приказ:

— Пусть идет!

— Я не понимаю…

— Отпусти ее. Я знаю, кто она…

Венсан замер и начал крутить головой, пока не увидел Серваса. Тот опустил бинокль и отключил телефон, лихорадочно размышляя над увиденным.

Сара…

Марго проверила, хорошо ли закрыта дверь, и вернулась к кровати со сбитыми, влажными от пота простынями. При взгляде на пустую соседнюю кровать у нее сжалось сердце. Люси переехала, как только по лицею разнеслась новость об угрожающей Марго опасности.

У них было мало общего, общались они через пень-колоду, и все равно теперь Марго стало ужасно одиноко. Люси забрала все свои вещи, сняла со стены фотографии пяти братьев и сестер, и комната приобрела унылый и заброшенный вид.

Девушка сидела, поджав под себя ноги, и тщетно пыталась сосредоточиться на теме, заданной ван Акером: «Найдите семь веских причин, по которым не стоит писать роман, и одну — уважительную — для написания такового». Марго полагала, что профессор решил открыть глаза всем подающим надежды писателям их класса на трудности, поджидающие их на литературном поприще.

Марго нашла уже три причины не заниматься литературным трудом и не писать романов:

1) их и так слишком много, каждый год выходит куча новых, не говоря уж о тысячах, которые никогда не будут опубликованы;

2) чтобы написать роман, нужно проделать огромную работу, признание же будет мизерным, может, его и вовсе не будет, и дело ограничится короткой убийственной рецензией;

3) писательство еще никого не обогатило, автор в лучшем случае может заработать на ресторан или отпуск; литераторы, живущие своим трудом, — вымирающий вид, как снежный барс или карликовый гиппопотам.