Михаил Зайцев - Час ворона

До Москвы доехали, слава богу, без новых приключений. Я сжевал шоколадку, припасенную в бардачке, и выпил глоток отменного коньяка. Лысый что-то рассказывал о своих взаимоотношениях с подмосковными ментами, но я его не слушал. В который раз проигрывал в уме предстоящий визит к ментам московским, в гости к капитану Верховскому и его сослуживцам.

«А вдруг в камере, где Лешка Митрохин напомнил о своем однокласснике, шапочно знакомом и мне, капитане Верховском, человек со шрамом все же позаботился установить микрофоны? — мучился я невеселыми мыслями. — Заключенные трепались, а содержатель частной тюряги сидел и подслушивал? Могло такое быть? Легко. Однако не было. Не было в камере никаких микрофонов, шпионских „клопов“ и прочей подслушивающей аппаратуры! Если бы наши разговоры прослушивались, то окошко над бассейном непременно позаботились бы прикрыть. А раз окно оказалось открытым, то и фамилию Верховский никто, кроме меня и Толика, не слышал. Ну и, конечно, самого Лехи, вспомнившего о Викторе Верховском. Знай человек со шрамом фамилию Верховский, без проблем узнал бы и место службы капитана. Организовать засаду на подходе к отделению милиции, куда я спешу, — плевое дело. Но, тысячу раз „но“, окошко было открыто, и следовательно, нечего бояться засады. Бояться не нужно, но еще тысячу раз „но“, подстраховаться не повредит!»

Кольцевую дорогу «Форд» пересек на закате солнца. Не верилось, что от рассвета до заката я успел многократно спастись от... от кого только я сегодня не спасался, страшно вспомнить! Между тем я-то как раз спасся, и в этом, наверное, уже смело можно себе признаться. Осталось спасти друзей. Если они еще живы.

Я попросил Лысого довезти меня до нужного района города. Братишка-бандит охотно согласился. Узелок с грязной одеждой без всякого сожаления выбросил в окно еще на подъезде к городу и сейчас, в преддверии расставания с Лысым, разрядил пистолетную обойму на всякий случай. Патроны высыпал под ноги. Кастрированный пистолет (черт его знает какой модели, не разбираюсь я в пистолетах) небрежно бросил на сиденье рядом с лысым водителем. Лысый понятливо усмехнулся, наблюдая в зеркальце, как я выщелкиваю патроны из обоймы, но предпочел промолчать, никак не прокомментировал мои манипуляции с его оружием.

Я настолько уверовал в близкий и счастливый конец своего бегства из лап меченого злопамятного садиста, что засосало в районе желудка. Плитка шоколада да глоток жидкого коньячного янтаря для здорового и уставшего мужика пища не серьезная. Голодные спазмы в животе — первый признак стабилизации нервной системы. Аварийные системы организма самоотключились, и нутро желает жить в прежнем, обычном режиме.

За стеклом машины совсем стемнело. В ярком свете фонарей мелькали улицы родного Лешке Митрохину уголка Москвы. Ага! Вон тот садик я, кажется, помню. Точно! А вот и школьное здание, куда Леха много лет назад водил меня посмотреть тренировку под руководством тогда еще вполне штатского Витьки Верховского.

«Форд» повернул, еще повернул, мы проехали мимо двухэтажного казенного здания, подле которого стояло несколько милицейских «Луноходов».

— Братан, ты назови конкретный адрес, куда рулить, — попросил Лысый. — А так по твоему району, на глазок, до утра будем кататься.

— Не будем. Тормози, — распорядился я, когда «Форд» отъехал примерно с километр от подмеченного мною отделения милиции. Не иначе того самого, куда я так стремился.

— Не доверяешь, — обиженно вздохнул Лысый, останавливая машину.

— На хер тебе мои заморочки, братан?

— Че? И тут у тебя напряги?

— Не то чтоб напряги, а так, заморочки.

— Я думал, у тебя только с подмосковными мусорами напряженка.

— Много думать вредно. Прощевай, братишка.

— Денег дать? — Лысый полуобернулся в водительском кресле.

— Спасибо, братила, не откажусь.

Лысый достал из бардачка сотенную американскую денежку.

— Держи. Как звать-то тебя хоть скажешь?

— Билли Клинтон.

— А че? Похож! Гы-гы-гы, — заржал Лысый. — Давай, что ли. Блин Клинтон, поручкаемся напоследок. Ты смотри, как с нашим Борькой будешь на высшем уровне встречаться, много ему не наливай, лады?

— Лады! — Я не смог сдержать улыбки, пожимая руку лысому бандиту. Не таким уж кретином был Лысый, как казался с первого взгляда. А что до оборотов его речи, так и в разговоре с академиком можно услышать словечки-паразиты, правда, из иных сфер языковой культуры.