Михаил Зайцев - Час ворона

По говорливости этот новоявленный Монте-Кристо, пожалуй, переплюнул моего знакомого сценариста Павлика Курносова. Павлик тоже страдал безудержными приступами словесного поноса, и вклиниться в его речи всегда проблема, хоть рот во время общения с Павликом мне ни разу не заклеивали пластырем. А этого Монте-Кристо приходилось поневоле слушать молча. И поневоле с ним соглашаться во всем. Ведь не станешь же, как дворник Герасим, в ответ на приказ утопить Муму мотать башкой и мычать, мол, несогласный я с вами, барин Монте-Кристо. Чего доброго, маньяк хлопнет в ладоши, и полетят в несогласного хлипкие шарики с серной кислотой.

— Что-то устал я от пустых разговоров, господа... — Мракобес со шрамом взял из рук подруги бутылку с колой на донышке. Покуда он ораторствовал, даме успели принести колу, и она почти всю ее выпила по глоточку. Смочив горло, говорун-оратор щелкнул пальцами, распорядился:

— Антошка, позови господ китайцев, начнем шоу...

Антон, понятливо кивнув, пошел к той двери, откуда привели инженера Митрохина и бомжа Контимирова. На этот раз он исчез за дверью достаточно надолго. Пока его не было, меченый Монте-Кристо опять начал болтать без умолку. Обращаясь ко мне, как к «человеку искусства», он требовал, чтобы я сосредоточил внимание на «эклектичности типажей», собравшихся в помещении солярия, на различие их «социальных архетипов» и параллели с «кинематографом Феллини». Слушая этот бред, я постепенно начал ощущать, как в сознании возрождается тошнотворное чувство беспокойства, грозящее перерасти в панический страх.

Я поймал себя на мысли, что человек со шрамом здорово смахивает на сумасшедшего. На шизофреника с садистскими наклонностями, имеющего средства и возможности для удовлетворения своих навязчивых маниакальных идей. Чересчур напыщенны, театральны и витиеваты его речи, с перебором. И, произнося свои монологи, он, как сказал бы врач-психолог, «соскальзывает» с одной темы на другую, очень сложно говорит о простом, фиксирован на навязчивых идеях... М-да... Похож меченый мелодекламатор на шизофреника, очень похож.

Я решил проверить свои подозрения и стал украдкой следить, как реагируют слуги и приближенные на шутки хозяина. Оказалось, что никак. Челядь старалась сохранять на лицах выражение безразличия роботов, готовых к работе, но лишенных как собственного мнения, так и эмоций. Любовь Игнатьевна иногда улыбалась, однако ее полуулыбка была сродни отстраненному вниманию остальной команды. Любовь Игнатьевна и слуги боялись подыгрывать меченому оратору! Боялись как бы то ни было реагировать на его слова! Черт меня побери, это могло означать только одно — хозяин со шрамом непредсказуем, как и любой сумасшедший! Рассмеешься вместе с ним над его шуткой, а он тебя за это, вопреки всякой логике, в бараний рог согнет. Скорчишь горестную рожу, когда он жалуется, и заработаешь за свое сострадание пинка... А может быть, он просто косит под шизу? Пусть так. От этого ничуть не легче.

Я глядел по сторонам, строил догадки, а человек со шрамом все говорил и говорил:

— ...В ожидании Антошки, который пошел за новыми актерами для нашего анатомического театра абсурда, позвольте вам пожаловаться, Станислав Сергеич, на превратности жизни, не пожелавшие вписаться в мои планы. Знали бы вы, любезный мой, до чего хотелось собрать в санатории вас всех, пятерых! Конечно, можно было попросту, без всяких санаториев послать к каждому из вас на дом братков и без затей приволочь всю пятерку сюда, ко мне на дачу, но это было бы недостойно графа Монте-Кристо а-ля рус. Жутко хотелось поймать вас всех в одной ловчей яме. И так, чтоб каждый клюнул на свой, индивидуальный крючок. Жаль, не вышло, к величайшей моей досаде. Придумать повод, чтоб пьющий бомж Сережа приехал в довольно респектабельное подмосковное заведение, я, увы, не смог. Столько трудов приложил, отслеживая его биографию, а разыскался он совершенно случайно. Пришел ночевать в ночлежку, предъявил паспорт, без паспорта на благотворительную ночевку не пускают, и попался в мои сети. Я-то и не надеялся, что у месье Контимирова сохранилась краснокожая паспортина. Все свои вещи он пропил, квартиру продал и пропил, я посчитал, что и паспорт ушел в обмен на огненную воду... А каким удачливым бизнесменом был господин Контимиров сразу после победы демократии! Если бы вы знали, Станислав Сергеич, как он стартовал! Споткнулся на сущей ерунде — перемудрил с кредиторами и... запил, скатился до лавки на Павелецком вокзале буквально за два года... А господина Митрохина я разыскал чрезвычайно быстро.