Ю Несбё - Охотники за головами

Греве пожал плечами:

– Элементарно. Это улика с твоей ДНК. По-видимому, единственная, которую можно использовать против тебя. Они ведь думают, что того, кого они ищут, зовут Уве Хикерюд. Вряд ли ты собирался вернуть себе свою пышную гриву. Парик, что ли, сделать? Диана рассказывала, как ты дорожил своими волосами. Что для тебя это была компенсация твоего роста. Не очень большого, прямо скажем, а?

– Верно, – сказал я. – Но не совсем. Иногда охотник за головами забывает, что голова, за которой он охотится, способна думать. Я не знаю, лучше или хуже она думает без волос, но в данном случае она заманила охотника в ловушку.

Греве медленно моргнул, и я заметил, как его тело напряглось, когда он почуял неладное.

– Не вижу никакой ловушки, Роджер.

– Вот же она, – сказал я и отодвинул вбок одеяло.

Его взгляд упал на труп Уве Хикерюда. И на пистолет-пулемет «узи», пристроенный у того на груди.

Греве среагировал молниеносно, навел на меня пистолет:

– Не вздумай, Браун.

Я протянул руки к пистолету-пулемету.

– Нет! – крикнул Греве.

Я поднял оружие.

Греве выстрелил. Грохот наполнил комнату.

Я направил ствол на Греве. Тот привстал на стуле и выстрелил еще раз. Я нажал на спуск. Потом отпустил. Раздался хриплый рев свинца, режущий воздух, стены дома Уве Хикерюда, стул, черные брюки Класа Греве, прекрасно развитые мышцы бедер под ними, пах и, как я надеялся, член, побывавший в теле Дианы, литую мускулатуру живота и органы, которые она защищает.

Он упал назад на спинку стула, пистолет грохнулся на пол. Вдруг снова стало тихо, было слышно только, как пустая гильза катится по паркету. Я склонил голову набок и поглядел на Греве. Он в ответ уставился на меня глазами, черными от болевого шока.

– Теперь ты не сможешь пройти медкомиссию в «Патфайндере», Греве. Сожалею. И никогда не сможешь украсть их технологии. Несмотря на всю твою основательность. На самом деле твоя проклятая основательность тебя и подвела.

Греве простонал что-то, еле слышно и по-голландски.

– Твоя основательность привела тебя сюда. На последнее собеседование. Потому что знаешь что? Ты именно тот человек, которого я искал для этой должности. Я не просто считаю – я уверен, что ты для нее оптимален. И это значит, что должность оптимальна для вас, уж поверьте мне, господин Греве.

Греве не отвечал, только смотрел вниз. От крови его свитер стал еще чернее. И я продолжил:

– Теперь вы станете козлом отпущения, господин Греве. Тем, кто убил Уве Хикерюда, короче, вот этого субчика рядом со мной. – Я похлопал Уве по животу.

Греве застонал и поднял голову:

– Что за чушь ты мелешь? – Голос его был полным отчаяния и в то же время безразличным, сонным. – Вызови неотложку, Браун, ты ведь снова стал убийцей. Подумай сам, ты же самоучка, ты не сможешь спрятаться от полиции. Звони прямо сейчас – и я тебя тоже пощажу.

Я поглядел на Уве. Он лежал так мирно в своей постели.

– Но это не я тебя убиваю, Греве. Это Хикерюд, ты что, не понимаешь?

– Нет. Но, господи, вызови ты эту чертову неотложку, ты что, не видишь, что я сейчас на хрен кровью истеку?

– Увы, слишком поздно.

– Слишком поздно? Ты что, решил бросить меня тут умирать? – В его голос прокралось что-то новое. Неужели плач? – Ну пожалуйста, Браун. Только не здесь и не так! Я умоляю тебя, прошу тебя!

И правда плач. Слезы катились по его щекам. Наверное, неудивительно, если то, что он говорил про выстрел в живот, – правда. Я видел, как кровь вытекает из его штанин на сверкающие туфли от «Прада». Он сам взмолился о пощаде. Не смог сохранить достоинства в смерти, хоть и Греве. Говорят, никто этого не может на самом деле, что видимая выдержка некоторых объясняется простой апатией от болевого шока. Самым унизительным для Греве было, разумеется, то, что его гибель происходила на глазах у стольких свидетелей. А сейчас их станет еще больше. Ведь спустя пятнадцать секунд после того, как я отпер дверь дома Уве Хикерюда и вошел в комнату, не набрав «Наташа» на клавиатуре, автоматически включились камеры и одновременно сработал сигнал тревоги в «Триполисе». Я так и видел, как публика сгрудилась там у монитора, как недоуменно смотрит немое кино с Греве в качестве главного и единственного видимого персонажа, наблюдая, как тот открывает рот, но не слыша слов. Видя, как он стреляет, как его самого находят пули, и костеря Уве на чем свет стоит за то, что ни одна камера у него не показывает того, кто находится на кровати.